Страницы: 1 2

 

Д.Ф. А может эти «честные коммунистические романтики» просто совершенно не соответствовали реальности власти?

В.С. Далее – система КГБ, силовая структура. Когда честный и порядочный человек входит в эту структуру…

Д.Ф. Дальше можно не продолжать…

В.С. Поначалу можно прикинуться «их парнем», сохраняя внутри себя честного человека. Но через некоторое время забываешь про то, что ты прикинулся, и вот - ты уже их парень без кавычек. Любая попытка изменить систему в сторону своих идеалов приводила к размазыванию этих бунтарей по стенке.

Д.Ф. Так вы за кого: за тех, кого размазывали, или тех, кто размазывал?

В.С. Я ни за тех и ни за этих. Я анализирую ситуацию, я философ. Все мои друзья, с которыми мы ездили еще на студенческие шабашки, стали философами, закончили философский факультет, и дискутировать, размышлять над серьезными проблемами – наша любимая страсть.

Д.Ф. А мне кажется, что Вы остались с теми, кого система вытолкнула из себя, что Вы и сами так и остались романтиком с социальными идеалами, а Ницше для Вас только компенсация и выздоровление от этого идеализма. Вновь обретенный ницшеанец в Вас говорит о том, что правы те, которые давят, потому как могут и, следовательно, имеют право. Они – настоящие, в том числе и хозяева. А вот с порядочными и правильными, очевидно, что-то совсем не так, раз они всё время оказываются в роли жертв.

В.С. Да, их жалко. Жалко их «слишком человеческое». И если это слишком, то что же такое просто человеческое? Снова мы возвращаемся к вопросу: что такое человек? Ницше отвечает на него так: мы так до конца и не знаем, на какой почве произрастает этот роскошный вид. Единственное, что нам известно, что лучшей почвой для него является аристократическая культура.

Д.Ф. И что благородные аристократы были скорее хищниками, нежели великими гуманистами. Ведь христианство даже этих хищников умудрилось перекрасить в великодушных рыцарей-монахов-ангелов.

В.С. Да, весьма близоруко оценивать личность только со стороны его нравственных достоинств или полезности для общества. Многие новаторы социальной жизни и революционеры были отъявленными мерзавцами, а многие святые совершенно бесполезны для общества. Личность человека разная и многогранная. Может, тогда производить сегрегацию по разносторонности развития индивидуальности, как это делали в Греции? Но где критерии, параметры? Развитие разума? В Риме главенствовал другой принцип, согласно которому индивидуальность полностью подчинена служению обществу и государству. Индивидуальность должна славить Рим! Афины ради индивидуальности готовы были порушить целое, а Рим ради целого готов был угробить все индивидуальности. Ни Афины, ни Рим не смогли устоять в истории, их принципы оказались слишком однобокими. Нужна гармония, в которой целое и индивидуальность взаимно защищают и дополняют друг друга. Ницше – певец индивидуальности, который хотел бы освободить её от оков социума, но и он в этом вопросе буксует очень сильно. Ведь мы получаем от социума всё, включая язык на котором мыслим и осознаем себя. Социум нас формирует, поощряет, давит, создает нам условия жизни, все наши отношения, оставляя нам лишь некоторую степень свободы, за пределами которой нас беспощадно высекут. Как в этой системе образуются люди с новой властной мыслью, высокой культурой (знающие всё, от Баха до Фейербаха) и большими деньгами? Как культивируются такие люди? Классическим образованием, книгами, балетом? Кто сегодня финансирует эти культурные и образовательные инстанции, которые сами по себе денег не приносят? Классика сама себя содержать не может, но её сохраняет и поддерживает определенный истеблишмент. Он сохраняет свою культуру, как механизм социального воспроизведения себе подобных.

Д.Ф. Что же из всего этого следует для «людей понимающих что к чему», для философов? Занимать ли им созерцательную, или просвещенческую, или активно-политическую, или еще какую позицию?

В.С. Маркс говорил так: «философы до сих только по-разному объясняли мир, задача же состоит в том, чтобы мир изменить».

Д.Ф. Еще он говорил, что теоретическое осмысление реальности и есть самое мощное действие, на которое способен мыслитель. Дать философскую базу для будущего, назревающего действия, - вот в чем задача философа. Вот он и дал базу для будущего социализма. Пример неудачный.

В.С. От чего же? Разве Ницше не учит о философах-законодателях, философах-воспитателях и разве не на них возлагается задача изменения и преобразования? Моё личное понимание проблем позволяет мне либо противостоять, либо способствовать определенным процессам. То, что сейчас происходит вокруг меня, с одной стороны, - всё по Ницше, а с другой стороны, многое мне не по нутру.

Д.Ф. Я думаю, что Вы всё еще изживаете в себе коммунистические мифы и идеалы, наследующие православно-христианским ценностям, где честность, верность, порядочность наполнены романтическим и отвлеченным от реальности смыслом. Я чувствую, как в Вас происходит борьба между старыми и новыми ценностями. Переключиться на идеалы культурных хищников, на естественные природные инстинкты и ценности для нас, наследников перевернутой (у Ницше прекрасно это расписано в «Генеалогии морали») иудео-христианской парадигмы, ох как нелегко. Также как нелегко освобождаться от безответственного и наивного романтизма.

В.С. Честность, верность и порядочность изобретены не христианством. Христианство просто наложило свою руку на эти изобретения аристократической культуры, извратив их смысл до неузнаваемости, объявив их вечными и данными от бога. Ни одна община во все времена не могла бы выжить, не реализуя эти ценности внутри себя. Однако вне себя, вне своей общины, эти «нравственные» люди превращались в белокурых бестий, которым дозволялось всё: убивать, жечь, грабить. Хищники – страшная сила. Иерархия среди них была, есть и будет. Честность и верность для них, конечно, нечто совершенно иное, нежели для христианина. Ницше как раз и развернул борьбу за возвращение нравственности его истинного, естественного основания – воли к власти.

Д.Ф. Да, именно. Верными и честными можно быть только на основании осознания своей собственной силы, а не на основе внешней морали, которая иначе превращает их сначала в самообман, а потом и в обман других. Собственная индивидуальность, а не предписания социума, всегда была оплотом нравственности для аристократов. Благородная душа чтит только саму себя, свою силу и возможности.

В.С. И всё же полностью освободиться от ловушки социума невозможно.

Д.Ф. Но весь этот гипотетический клуб властьимущих как-то освободился, освободил себя сам.

В.С. Да, нужно найти сообщество себе подобных, например, по критерию количества денег.

Д.Ф. Неожиданный и очень современный критерий свободы.

В.С. Да, их задача сохранить и приумножить свои капиталы, и они сами, как мы ранее уже говорили, совсем не ницшеанцы. Могут ли они быть судьбой и исполнителями своего собственного закона, самокатящимися колесами? Вот в чем их проблема. Ведь они тоже полностью зависят от своих капиталов и от своей миллиардерской среды.

Д.Ф. Так, может, не философией надо заниматься и не книги писать? Может, надо создавать прежде всего капитал как основу своей индивидуальной свободы?

В.С. Основа – это хорошо. Вот только вопрос, а сколько надо для такой основы? Вспомним Остапа Бендера и Шуру Балаганова. Создавая сию основу, не превратишься ли ты в раба этой основы? Капитал тоже можно создавать по-разному. Можно как Раскольников, а потом рефлексировать к своему произволу, вопрошая себя: тварь ли я дрожащая или право имею? Это тварь всегда вопрошает: а могу ли я? Творец об этом не вопрошает, он право имеет, и такова природа любого права: сметь и мочь, без лишних вопросов.

Д.Ф. Ницше часто обвиняют в терминаторстве, разрушении всего и вся в морали и мысли. Он же писал так, очень точно: вот передо мной все старые, разбитые скрижали, и новые, наполовину исписанные. Теперь я жду тех, кто продолжит моё дело. Философские концепты воли к власти, вечного возвращения, дионисического сверхчеловека – вот те новые ценности, которые были впервые извлечены сознанием Ницше из бессознательной человеческой бездны, разработаны и записаны в качестве новых скрижалей. Это действительно изначальные ценности благородного, аристократического сословия, поднявшегося из человеческой массы за счет своей более развитой воли и разума. Благородные во все времена руководствовались именно этими установками, не называя их так чётко по имени, как это сделал Ницше. Бессознательно аристократия всегда осуществляла себя как воплощенная воля к власти, как собственное вечное возвращение, как сверхчеловеческая стихия. Аристократы всегда жили по максимуму (воля к власти) один раз и навсегда, сейчас и навечно (вечное возвращение), непредсказуемо и высоко, обладая высшей страстью, руководствуясь только своими самыми глубокими желаниями сердца, а не разума (дионисический сверхчеловек). Аристократ – это индивидуальный проект сверхчеловека, высшее Я, верхушка пирамиды, который заботится обо всей пирамиде (в том числе и социальной) как о самом себе, как о целом. Вот почему Ницше – первый философ, раскрывший миру сущность высшей природы человека. Никогда до и после Ницше сущность аристократизма не артикулировалась так точно в поле философской мысли. И, конечно, понимать – это одно, а жить, быть аристократом, то есть воплощенной волей к власти, воплощенным вечным возвращением, воплощенным сверхчеловеком, где господствует трагическое мировоззрение и понимание трагической судьбы высшего человека при созидании и утверждении своей высшей (по отношению к другим) культуры, - это совсем другое.

В.С. И в то же время Ницше пишет, что у человека нет ни одного безошибочного инстинкта, и потому он не может полагаться только на инстинкты. Он пишет, что культура – это тонкая кожура над огненным хаосом, дионисическим началом человека. Начиная со своей ранней работы «Рождение трагедии» и далее во всех своих работах он отстаивает идею гармонии между дионисическим и аполлоническим началом (разумом) в человеке. Дионисическое, по мысли Ницше, должно быть допущено только в той степени, в которой оно может быть обуздано и преодолено. Почему Ницше по праву считают сторонником дионисического начала? Потому что в его (и наше) время это начало подавлено, задавлено разумом, аполлоническим началом, вылезая наружу только у отдельных уродов.

Д.Ф. Неоформленное Аполлоном дионисическое начало, действительно, выглядит всегда уродливо, как и любая стихия или страсть.

В.С. Ницше не так прост и не так однозначен, как кажется многим его любителям. И даже когда я говорю о его ясности и понятности, я говорю только о своей ясности. Человеку нужны разные культуры – вот какая есть у Ницше мысль. Человек столь разносторонен, что ему для развития нужны разные условия, климаты, языки, эпохи. Если мы человека загоним в одну единственную культуру, мы его тем самым наверняка погубим. Вот и получается: с одной стороны, культура как единая цепь для тысячи голов, а с другой стороны, задушим.

Д.Ф. А с другой стороны, есть тысячи троп и здоровий, по которым еще не хаживал, не поднимался человек.

В.С. Это мой путь, сказал Ницше, а где же ваш? А может, вообще нет пути? Ницше, с одной стороны, жесткий, радикальный аристократ, а с другой – поэт, мечтатель, романтик. И лично я уверен, что, несмотря на всю свою уничтожающую критику современности, Ницше остался поэтом и романтиком до конца своей жизни.

Д.Ф. Значит, вы согласны с Хайдеггером, который считает Ницше плодом и завершителем западной метафизики (как своего рода философской романтики Запада)? Я не могу с этим согласиться. По-моему, в своих последних работах Ницше вырывается из метафизических предрассудков, распахивая своей мыслью, в том числе и через безумие, перед человечеством совершенно иное, радикально-аристократическое будущее. Романтика в себе он не преодолел, а инкорпорировал, встроил романтизм в свой радикальный аристократизм.

В.С. Если бы он преодолел в себе романтика или встроил его в свои концепции, он бы не сошел с ума.

Д.Ф. Противоречия его натуры и философии, которые под конец жизни он перестал различать, отделять друг от друга, достигли катастрофического накала, с которым его разум не справился. Дионис, в точном соответствии с мифом, прибрал к себе смельчака, посмевшего приблизиться к нему столь близко.

В.С. Дионисическое начало срывает крышу полностью, если его не обуздывать. У нас на философском факультете неоднократно происходили случаи сумасшествия, как с очень тихими персонажами, так и с очень активными. Я знаю, что после сумасшествия, здоровье Ницше резко пошло на поправку, подтверждая тем самым, что внутренний конфликт был исчерпан таким вот парадоксальным образом. Но я не знаю, что лучше, быть таким вот здоровым овощем или больным философом мирового уровня.

Д.Ф. Ницше сам ведь полагал, что человеку обязательно нужна некая аполлоническая иллюзия, набрасываемая на дионисическую бездну, чтобы нормально жить. Но сам смотрел в эту бездну без всякого покрова спасительной иллюзии до тех пор, пока бездна не заглянула, не проникла в него самого.

В.С. Мы, русские, которые здесь сегодня дети холопов, дорвавшихся до власти, оборзевшие и обнаглевшие в своем воинствующем невежестве. Но, странное дело, к нам на факультет не раз приезжали заграничные философы и профессора, после общения с которыми, в нашем тесном дружеском кругу, мы пришли к мнению, что они нас ничему научить не могут. Мы, к нашему удивлению, знаем больше и лучше чем они. А ведь нас туда, на Запад, особо не пускают, не желают нас у себя видеть. Но зато навязывают нам свои взгляды, стандарты, правила. Вот что особенно я не принимаю в нашем сегодняшнем образовании, этот глупое подражание никуда не годным западным образцам.

Д.Ф. Не выйдет у них снова навязать нам свои правила. На нашем куске суши еще сильно дионисическое начало, еще не создавало оно здесь высшей аполлонической культуры, так что все чужие мороки нам не страшны, мы с легкостью сбросим их с себя и будем верить только в наши духовные находки и правила. Многие мыслители опознают в русских тех самых варваров, которые еще полны внутреннего дионисизма, чтобы родить танцующую звезду Ницше.

В.С. Но наше же дионисическое начало склонно легко и быстро усваивать, накидывать на себя самые пошлые и примитивные идеи, самые тривиальные иллюзии и байки. Еще Достоевский об этом прекрасно писал. Это у нас сейчас и работает. А вот высокой культуры и близко у нас не видно. Кто уже завтра будет учить нашу молодежь мыслить? Те, кто мат не может отличить от диамата?

Д.Ф. Так не уходите в сторону, на покой, держите уровень, не покидайте свой пост в культуре. Я не разделяю Вашего пессимизма на счет нашего образования. Высшая психика не способна не реализовываться, так что если здесь готовится новый всплеск высшей культуры, то его ничем не удастся сдержать, и уж тем более шлаком распадающейся соседней культуры. А ведь интеллектуальный вал западных исследований и литературы есть ни что иное, как шлак их распадающейся некогда высокой культуры.

В.С. Мне бы вашу веру в наше будущее! Посмотрите на русскую мифологию, сказки, былины. Есть там хоть один хищник с дионисическим началом? Всё Добрыни, Емели да Алеши.

Д.Ф. Я всегда с недоверием относился к воинствующему ницшеанству, ведь мир «неслышно вращается вокруг ценностей». Я сторонник тонких и глубоких вещей, которые постепенно превращают душу в дух, наполняя мой мир сильным внутренним содержанием. Я однажды ответил себе на вопрос: а что могут ницшенцы делать сегодня? Создать сайт Nietzsce.ru, издать ПСС Ницше, проводить такие вот беседы – этого вполне достаточно для возникновения особой солидарности людей, согласовывающих своё развитие с будущей высшей культурой, глашатаем которой, безусловно, был Ницше.

Последователям Ницше предстоит еще большая работа по встраиванию романтизма и прочих «измов» в целостную и многогранную природу высшего человека. Им еще предстоит стать настоящими врагами Ницше и его неизжитых слабостей, переходных экзистенциалов – только так можно стать его настоящим другом. Ницше – декадент, слабак, открывающий своей философией дорогу великолепным хищникам, которые таким как мы с Вами, Валерий, скорее всего оторвут башку за либеральность и мягкотелость. Нам, еще не созревшим к сверхчеловеческим испытаниям дионисическим бытием, не дано предугадать все те россыпи дионисических психотипов, которыми богата ницшеанская аристократическая будущность.

В.С. В том то и дело, что мы сегодня еще слишком мало что понимаем в дионисическом начале человека.

Д.Ф. Мало, но кое-что Ницше нам подсказал. Высшая психика, в отличие от низшей, характеризуется тем, что направлена не на самосохранение, а на рост собственной силы, всегда связанный со смертельным риском. Высшая психика игнорирует чувственно-эмпирическое восприятие реальности (чем только и занята всю жизнь низшая психика) и разряжается в сознании двумя потоками: этическим и эстетическим. Другими словами: высшая психика выдает на-гора только этические или эстетические продукты. Всё это проанализировано Ницше в его последних записях при подготовке «Воли к власти». Этический поток создает табу, законы, обязательные правила и предписания, конкретно-историческую мораль, желая утвердить их для всех и навсегда. За счет управляемой дионисической мощи он пытается пробросить свою перспективу как можно дальше в будущее, создавая из себя великий пример и ориентир для других. И в этом смысле он фиксирует определенный уровень воли к власти определенного исторического человека или группы людей, который со временем затвердевает и становится помехой для дальнейшего развития, тормозом. Эстетический же поток создает общезначимые живые мифы, художественное творчество, искусства, культуру, следы которой остаются не только во внешних её проявлениях, памятниках, но прежде всего в филогенетических, архетипических пластах человеческой души. Это художественный живой поток, воля к власти уже как искусство, перманентное творение своей жизни. Ницше, оправдывая мир только как эстетический феномен, заявляет о решающем преимуществе эстетического потока над этическим. Вот почему, кстати, философия Ницше так захватывает всех тех, кто в своем развитие дошел, вернее сказать, добежал до пределов прежней культуры.

В.С. Такого рода философией хорошо заниматься только будучи обеспеченным, имея миллионы в кармане. А если у тебя ничего нет, и ты мечтаешь просто о бифштексе?

Д.Ф. Значит, ты еще не стал человеком, и не твоё дело заниматься философией. Сначала обеспечь себе основные потребности, докажи себе и другим, что ты можешь реально не зависеть от них, быть свободным от, а уж потом берись за философию для. Иначе будет не философия, а набор трансцендентных мечтаний, никак не согласующихся с реальной жизнью, как это происходит в любых «философиях» босяков, трудящихся, маргиналов и т.п. несамостоятельных людей. Это всегда «философия» низов с неизбежно перевернутой лягушачьей перспективой. Людей же нужно учить самостоятельно решать «слишком человеческие» проблемы с помощью настоящей, адекватной философии. Способные и активные обязательно научатся как быстро, эффективно и качественно подняться на новый уровень жизни. Остальное – остальным, неспособным, и в этом нет ничего зазорного. В сфере реального духа людей должно быть совсем немного.

В.С. Сначала человека надо накормить, а уже потом от него чего-то требовать. К тому же надо показать – как! – а мы посмотрим, идти ли нам за вами, писал Достоевский.

Д.Ф. Так рассуждают люди низшего типа, несамостоятельные. Их заботами и проживанием, конечно, надо быть обеспокоенными, но жить только этим высшая психика не способна. Локомотив, конечно, должен тянуть свои вагоны, но прежде этого он их ведет. На Ницше-семинаре в 2012 году Вы точно обозначили: для всех – обучение, для лучших – образование.

В.С. Но кто же будет заниматься этим высшим образованием, когда у нас в самом образовании нет высших людей? Остается самообразование. Но на кого ориентироваться в этом самообразовании?

Д.Ф. На тех, кто решил все человеческие задачи первого горизонта, самообеспечения, самодостаточности, и кто своим жизненным примером отстаивает идеи высшей культуры. Тот, кто озабочен выживанием, самосохранением, неким признанием, кто всё еще думает о бифштексе, о работе, или о новой яхте, о престиже и т.п., тот ничему высокому не научит. Вот лично Вы сегодня думаете о бифштексе и прочих проблемах выживания и самосохранения?

В.С. Я нет.

Д.Ф. Может тогда Вам заняться образованием перспективной молодежи? Можете Вы научить их тому, как обрести две трети времени для себя? Можете ли Вы учить их не единству, равенству, братству, а иерархичности, ранговости бытия, которое определяется реальными способностями и качествами, приобретаемых, в том числе, и в образовательном процессе?

В.С. Да, если ты такой умный, то почему ты такой бедный? Мы, преподаватели философии, вся наша «шайка», так и не сумели стать богатыми. Да и как такое возможно на нашем поприще? Так как же мы можем учить тому, о чём Вы говорите? Чтобы создать образование, основанное на иерархических ценностях, нужно две трети «вузов» закрыть, создав на их базе новые ПТУ, а из остальных выгнать две трети студентов. Безусловно, что необходимо избавиться и от сомнительных преподавателей. Уж больно подлые времена настали. Нечистоплотные политики, чиновники, преподаватели, учителя – куда уж подлее. Хотя политики и чиновники во все времена не отличались чистоплотностью. Но преподаватели и учителя!? Необходимы и иные образовательные программы. Должны быть различные программы. Одни программы для ВПТУ (высшие профессионально-технические училища), т.е. того, что ныне именуют университетами (в прошлом институты) и для действительно университетов. Тогда можно будет, если есть к тому желание, развести обучение и образование. Тогда высшее образование будет доступно действительно только умным и способным.

Д.Ф. Да и сами критерии для «ума» должны быть аристократизированы. Мечтатели, романтики, идеалисты, которых легко выявить с помощью психологических тестов, должны и близко не подпускаться к высшему образованию, особенно к изучению философии, которую они неминуемо превращают в вотчину для своих высокопарных вымыслов.

В.С. Без романтиков и мечтателей тоже нельзя.

Д.Ф. Пусть будут, но только пусть не они определяют лицо современной философии. Настоящие хищники в философию еще не приходили, им как-то вообще не до философии, поскольку их жизнь сама и есть философия, та самая философия жизни. Они живут в дионисическом потоке, оформленном в современные аполлонические структуры власти (управления реальностью). Они по сути своей, как всякие мощные и повелительные персоны, стабильны, опасны, рациональны, но всегда готовы и к любой иррациональности. Государство – историческая конструкция власти высших, благородных людей, до сих пор сохраняет и несет именно это своё высшее предназначение, несмотря на всё засилье в нем сегодня низшей породы, исповедующей низшие идеи гуманизма и социального равенства. Ведь даже низшая порода, участвуя в государственных делах, под давлением высших исторических тензоров предназначения государства преображается в высшую сторону. Государство – это форпост высшей культуры, инструмент для установления и поддержания власти образованных хищников. Ленин и все социалисты тут совершенно правы, их ошибка заключатся лишь в негативации этого верного понимания. Ницше же занимает прямо противоположную, правую позицию, и когда он критикует государство и предостерегает своих последователей от служения ему, он предостерегает именно от служения этому государству черни, вырождающемуся государству, где повелитель превращен в первого слугу масс. Вот почему Ницше предлагать обращать взоры туда, где кончается государство (вырождающееся государство масс).

Вот Вы говорите, что нам никуда не уйти от социального ошейника, что «жить в обществе и быть свободным от общества» нельзя. Скажите, а разве вожак волчьей стаи чувствует себя в ошейнике своей стаи? Думаю, что нет, и такие мысли показались бы ему странными, если не забавными. На каждом шагу, а в идеях особенно, кроется различие между высшей и низшей породой человека. Высший человек не чувствует ошейника, ибо он достаточно силен и свободен для самого себя, он имеет избыток сил, чтобы заботиться и о целом как о самом себе. Ошейник чувствует лишь тот, кто на деле не желает или не в состоянии освободиться, но лишь мечтает о «свободе» или находится на пути к ней. Я думаю, что ошейник (внутренний, удушающий) создается под воздействием любого рода идеалистической философии, оторванной от реальности и парящей в облаках своего идеала. Высший же человек есть тот этический и эстетический феномен, который самим своим бытием отвечает на все проблемы и вопросы, в том числе и философские.

В.С. Да, пора уже писать методичку по снятию социального ошейника .

Д.Ф. Книги Ницше – вот такая готовая методичка. Я сам учился и образовывался прежде всего по ней, хотя и закончил главный университет страны. Уже более 20 лет я пользуюсь этой методичкой, но так до конца не усвоил всех её уроков и предписаний. Век живи – век учись. Важно только не ошибиться в выборе учителя и перспективах, открываемых его учением. Социум, как и человеческая психика, многоаспектны, и разбирательство с ними требует постоянных усилий и внутреннего драйва.

В.С. Однажды после Ницше-семинара ко мне подлетел один пылкий юноша и с явными христианскими интенциями начал упрекать меня: вы хотите, чтобы с вашими детьми поступали так, как учит Ницше? Я ответил: что значит, я так хочу? Как они позволят с собой поступать, так с ними и будут поступать. Он дальше разговаривать не стал. И сейчас идет мощная новая христианская напруга на Руси, паскудная напруга.

Д.Ф. Это просто откат на прежние духовные позиции тех, кто не способен двигаться дальше.

В.С. Вроде понятно, что никакой другой консолидированной духовности, кроме христианской, у русского народа нет. Даже власть начинает сильно поощрять и поддерживать русскую православную церковь, рассматривая причастность к ней как показатель благонадежности. В провинции этот процесс идет полным ходом, но он уже докатился и до столиц, когда ряженые казаки начинают расхаживать по улицам и вмешиваться в проведение культурных мероприятий неправославного толка. Настоящий дурдом творится.

Д.Ф. Мне сообщают, что в некоторых провинциях за атеистическую позицию уже линчуют, изгоняют из социальных и культурных инстанций.

В.С. Один мой друг был приглашен прочитать лекцию по философии среди теологов. Там ему задали вопрос: Бог есть или его нет? Он ответил: на этот счет существует несколько концепций. Его попросили с трибуны    .

(Дружный смех… )

Д.Ф. Всё русское и самобытное находится под тяжелым ярмом европейской культуры. Христианство – это современный дух тяжести, который мы вместе с европейцами тащим на своем здоровом теле как обузу «нищих духом». Окончательно освободиться от этого средневекового мракобесия попов и их приспешников – одна из задач, которая стоит перед будущей Россией. Теперь, после падения коммунистического режима, в русском обществе, в русской душе идет чудовищное духовное расслоение. Энергетически ослабленные (духом тяжести, христианством) русские возвращаются к своему православию, т.е. духовно деградируют. Более половины преподавателей философии в наших вузах превратились нынче из марксистов-ленинцев в православных мыслителей! Еще одна часть, активных либералов, бизнесменов утекают на свою новую истинную родину – на Запад (возвращая туда же их общие сокровища – деньги), или пытаются здесь, в России, устроить нечто вроде западных анклавов, где воспроизводилась бы европейская модель жизни (Рублевка и т.п.). Я думаю, что в ближайшей исторической перспективе (лет 20-30) они исчезнут вместе с Западом в культурном небытии. И только по-настоящему энергетически сильные, будущные русские двигаются к созданию новой неведомой культуры. В настоящее время они представляют собой разрозненные дионисические единицы, которые объединятся в новую силу, союз при наступлении определенных исторических событий. Будущее концентрируется сегодня в ограниченном количестве людей, в очень тесном мужском союзе, который однажды предложит миру новую идею высшей культуры. Сознательное, аполлоническое оформление этой будущей русской культуры еще не произошло, но, как ближайшая возможность, находится тут, рядом с нами, если не на Невском, так на Урале или в Сибири.

В.С. Будем надеяться, что Вы окажетесь правы.

Д.Ф. У России всегда был свой собственный проект мирового устройства, который был продолжен в самом значительной масштабе и при коммунистическом режиме, этом ужаснейшем правлении-извращении рабочих и крестьян. Победа в двух отечественных войнах над сильнейшими армиями Европы, научно-космические и другие небывалые достижения нашего народа отнюдь не случайны. Они вестники того цивилизационного потенциала, который в русской душе еще не растрачен. Вот настоящая национальная идея для России – быть преемницей мирового духа высшей культуры, понести дальше историческую эстафету человеческой культуры.

Ни Китай, ни Индия, не могут быть такими новыми эпицентрами мировой культуры, они могут быть только центрами дальнейшей внутренней деградации на фоне внешнего успеха при подтягивании себя до уровня Запада. Большинство восточных народов являются уже отработанным историческим шлаком, где высшая дионисическая культура пышно и давно отцвела.

В.С. Да, Ницше часто использует термин «китайщина», а также низко оценивает буддизм как религию для уставшего народа (называя христианство европейским аналогом буддизма). Но посмотрите, что творит сейчас Китай! По-разному это можно оценивать, но управляют они своей страной очень мудро и дальновидно. Сколько уже мы наслышались анекдотов про китайское мировое будущее? Дионисическое начало и воля к власти есть и у маленьких людей, которые самим своим числом способны диктовать волю всему остальному миру.

Д.Ф. Я был в Китае и нашел китайцев слишком традиционными, усталыми и неинтересными, чтобы ждать от них новой пассионарности. Муравьиный лик, уравнивание всего и вся в своей социальной массовости, «последний человек», который больше не пустит стрелы своего духа по другому берегу – вот опасность, исходящая из Китая. А новый дух культуры требует совершенно иного, например, того, что происходило в Германии во времена её объединения в единое государство в 18-19 веке. Тот новый германский дух, выразившийся в том числе и в немецкой классической философии, на голову превосходил всё, что тогда существовало в Европе. Как же тут было избежать войны со всем остальным традиционным миром? Хорошо об этом написано в эссе Томаса Манна «Фридрих и Большая коалиция »  (в книге «Аристократия духа», вышедшей в 2010 году в издательстве «Культурная революция»), где рассказывается о возникновении этого духа во Фридрихе Великом. Германия проиграла двухсотлетнюю войну за свой новый дух, и теперь ассимилирована Европой в своё жалкое подобие. Возможно, что эта же судьба ждет и Россию, ведь англо-саксы давно имеют выстроенную доктрину войны с нашей страной, которую могут начать реализовывать при наступлении завершающей стадии, крушении их либерально-демократической системы «гуманного» общежития. Как и в случае с немцами, они начнут создавать напряжение у наших границ, провоцировать нас на войну, объявив в итоге нас агрессорами с помощью международных масс-медиа.

В.С. И тут Ницше будет не с Вами, ведь он часто писал о том, как солдатские сапоги растоптали в Германии культуру, что ему претит этот германский милитаризм, празднующий свою победу над культурной Францией. Не всё так однозначно, Дмитрий.

Д.Ф. Чтобы пробудилась дионисическая природа, нужно столкновение психики со смертельной опасностью. Россия не раз в своей истории демонстрировала способность к мощному ответу на угрозу своей национальной безопасности, т.е. демонстрировала наличие мощного внутреннего дионисизма. А попивая кофе в теплых кафе и квартирах, разъезжая по курортам на комфортных машинах, никогда не почувствуешь собственного дионисизма, только убаюкаешь да растеряешь его совсем, а с ним и саму способность быть высшим человеком.

В.С. Но я не могу отказаться от кофе и сигарет.

Д.Ф. Вы – русский и потому, если надо, откажетесь ото всего. Пойдете полком добровольцев командовать, а сигарет Вам родина всегда найдет.

В.С. Никогда я не стремился быть начальником. Даже кафедры всякие никогда не хотел возглавлять, хотя и случалось. Мне все эти административные заботы и проблемы не интересны. Я всегда хотел, чтобы мне давали делать моё дело так, как я хочу, и как мне нравится, и чтобы не мешали.

Д.Ф. Думаете, что подняться над мирским можно только отойдя от него в сторону? Любые социальные институты, и уж особенно государственные и образовательные, исторически созданные высшими людьми, можно и сейчас использовать для продвижения вопросов культуры. Всё содержание ведь зависит от людей, наполняющих собой эти структуры.

В.С. Трудно заниматься тем, чем хочешь, когда у администрации совсем иное видение задач и проблем образования. В последнее время ситуация в руководстве петербургских вузов, на мой взгляд, простая: чем хуже, тем лучше. Чтобы мне делать моё дело честно и добросовестно, мне нужно было постоянно выдерживать жесточайшую борьбу с администрацией, выдерживать их постоянное давление и нажим относительно моей преподавательской деятельности (писать кучу бумажек, отчётов, получать одобрение и разрешение) и по поводу оценок, которые я выставляю тем или иным студентам, аспирантам.

Д.Ф. Вот и надо менять это руководство, методично отстаивая свои интересы и своё понимание задач и проблем.

В.С. Так я всё-таки был заведующим кафедрой, но там тоже ничего не поделаешь, потому что есть еще и общероссийское руководство вузами, которое замучило нас своими реформами. Взять, например, вопрос об отмене экзамена по философии при приеме в аспирантуру, которое потом было заменено на «философию науки», а потом и вовсе отменено. Но кто будет преподавать философию науки? Кто лучше разбирается в философии науки: технари или философы? Потом вообще хотели кафедры философии в технических вузах заменить на что-то совершенно другое. Приходилось отстаивать элементарные основы высшего образования (в техническом вузе) в постоянном противостоянии с «новомодными» идеями Москвы (болванский процесс, бально-рейтинговая система, компетенции специалистов). Как я уже говорил, осуществляется целенаправленная дебилизация нации под видом инноваций и реформаций образования. У меня был определённый авторитет, мои лекции были популярны, и руководство всегда хорошо знало, что я хочу. Я требовал от студентов элементарных знаний о началах человеческой культуры и философии. Важнее ли этих «общих», «абстрактных» знаний сопромат и высшая математика? Нет, не важнее.

Д.Ф. Да, похоже, что «наука» и её академические структуры окончательно превращается в современное подобие средневековой церкви, где теперь решаются вопросы о духовном бытии человека.

В.С. Ни о какой науке уже речь тут не идет. Научные администрации озабочены только одним: получить финансирование из бюджета или еще откуда. Ведь наука, действительно, как и церковь, живет на дотациях извне, и, как и церкви, всё давно профанировано. Как же можно сейчас ставить двойку контрактнику, который оплачивает твою работу преподавателя? И на бюджетные места набирают кого ни попадя. Не наберёшь – финансирование потеряешь. А все эти коллоквиумы, конференции, собрания? Живая мысль давно ушла из них в кулуары и «подведение итогов» за чашечкой кофе или чего покрепче . Так что приезжайте к нам на Ницше-семинар, после которого сможете поговорить ещё неформально и со всеми его участниками.

Д.Ф. Ради этого стоит приехать, как бы я не был сыт по горло всеми официальными мероприятиями от современной гуманитарной «науки».

В.С. Ницше-семинар в формализме обвинить трудно. Но в последнее время Дни петербургской философии стали хиреть, потому что университет, на базе философского факультета которого они проводились, перестал их серьезно поддерживать, считая даже помехой основному учебному процессу. Философию потихоньку отодвигают в сторону, но еще не совсем. И пока я, благодаря своим дружеским связям на факультете философии, еще провожу Ницше-семинар в стенах университета.

Д.Ф. Никогда не печатали материалы Ницше-семинара? Ведь их уже прошло 29, в будущем году будет кругленькая цифра…

В.С. Нет, хотя идея такая была, но, к сожалению, не была реализована.

Д.Ф. А каков Ваш прогноз на ближайшие десять лет относительно преподавания философии и философии Ницше, в частности, в России?

В.С. Из того, что мне известно, хороших прогнозов не составишь. Талантливой молодежи, знающей, занимающейся философией, я не вижу. Есть разные случайные, но не основательные в философии люди. Уйдет моё, еще советское поколение преподавателей философии, и от преподавания философии мало что останется.

Д.Ф. Значит, ни о каком будущем преподавании Ницше в вузах и речи быть не может?

В.С. А его и сейчас не преподают в вузах, кроме философского факультета университета. В какой степени и как он будет присутствовать там в будущем сейчас не берусь судить.

Д.Ф. Выходит, что уже сейчас в Петербурге нет ярко выраженных специалистов по философии Ницше?

В.С. Да, на мой взгляд, таких ярко выраженных специалистов по Ницше в нашем городе нет, хотя знающие и понимающие Ницше есть.

Д.Ф. И выходит, что в России мы катастрофически отстаем от всего мира и по осмыслению, и по инкорпорированию философии Ницше в образовательный процесс. А ведь во многих американских вузах философия Ницше давно входит в обязательную программу подготовки студентов.

В.С. Я ж Вам объясняю: засланные Западом казачки сидят в Министерстве образования, отрезая россиян от знаний мирового уровня . Это, конечно, шутка. Всё дело в нашей общей отсталости, чему виной было долгое господство ленинской идеологии, а потому и, в некоторой степени, в варварстве нашей культуры. Для многих сегодня философия ассоциируется с идеологией и, протестуя против марксизма-ленинизма (идеологии), вываливают с грязной водой и ребёнка (философию).

Д.Ф. Может наше невежество дает нам некое решающее преимущество? Я как-то спросил преподавателя из Франции, изучают ли они в вузах книгу Шпенглера «Закат Европы», в соответствии с которой всё население Франции представляет собой вырождающихся в культурном смысле феллахов, и в каком ключе они осмысливают такие книги? Он сказал, что Шпенглер включен уже в школьную программу! Изучаем, мол, мы Шпенглера, пишем по нему доклады, и закатываемся себе потихоньку.

В.С. Это как с загнивающим капитализмом. Гниет себе потихоньку, и гниет. Ради смеха загляните в федеральный стандарт по философии и посмотрите, о чем там идет речь. Вы вздрогните, Вам станет грустно, гнусно и противно. Мы отсечены от последних достижений западной философской мысли в силу своей неспособности понять и оценить её значение. Только столичные университеты, имеющие право на формирование самостоятельных учебных программ, способны изменить эту ситуацию, чтобы иметь в стране хоть некоторые современные образовательные центры.

Д.Ф. А если бы Вас сейчас пригласили в любой вуз читать лекции по Ницше, ваш курс о философии Ницше, пошли бы?

В.С. Пошел бы, если бы позволили читать всё так, как я хочу, без всякой лишней бюрократии. Студенты народ разный и благодарный. Многие через несколько лет заходили и благодарили за мои лекции о Ницше. Говорят: «Вы были правы тогда», после того, как с жизнью-то реальной столкнулись. Я только усмехаюсь. Я, впрочем, лекций за свою жизнь уже начитался, так что развлекаюсь сейчас только Ницше-семинаром, да общением в Интернете на всяких форумах философской тематики, где в основном присутствует нестреляная, забавная молодежь, с непомерным самомнением . «Ницшеанцев» в этой сети пруд пруди, но в основном, конечно, детский сад, младшая группа.

Д.Ф. «Ницшеанцев» я и сам терпеть не могу. Однажды на сайте я тоже создал форум для обсуждения ницшеанских идей. К сожалению, это вылилось в ужасное сборище анонимных подростковых гениев и сквернословов. Зачем на сайте, посвященном Ницше, служителю высшей культуры, такая дикая кампания?

Для понимания Ницше нужно иметь определенный жизненный опыт, потому что ранним изучением такого радикального (по отношению к сегодняшним господствующим ценностям) учения можно отбить к нему всякую охоту. Нужно чувствовать многослойность и многозначность языка, когда одно и тоже слово обозначает противоположные понятия в зависимости от того, КТО его использует: свобода для рабов по натуре – это одно, некая труднодостижимая ценность, мечта. Свобода для господ по натуре – это другое, само собой разумеющееся внутреннее состояние и священная обязанность по отношению к самому себе, это воля к ответственности, ну и т.п.

В.С. Я тоже являюсь сторонником идей и философии Ницше, а не психологом, постоянно увязывающим это с его личной жизнью. Ведь эти доморощенные психологи говорят о Ницше всякую свою всячину: что он был лицемером, писал об одном, жил по-другому, требовал от людей высокого, а сам не мог наладить отношений даже со своими родственниками и друзьями.

Д.Ф. Высшая часть натуры Ницше изложена в его текстах, это вершина пирамиды его личности, которую он хотел предложить миру. Всё остальное в нем – это те низшие уровни, на которых возвышается эта его пирамида. Я думаю, что каждый сам для себя выбирает, какие уровни ницшевской пирамиды личности рассматривать и изучать. Квинтэссенция любой пирамиды – её вершина. Формирование её, конечно, по-своему интересно, но в отрыве от вершины бессмысленна. И еще, если вершина изначально не устраивает (по природе, по психотипу), то и вся пирамида подвергается негативной деконструкции.

В.С. Ницше сказал проще и лучше: это Я, а где вы? Это мой путь, а где ваш? И здесь уже не имеет значение его отношение к друзьям, к женщинам, к родственникам. Это МОЙ путь – этим всё сказано.

Д.Ф. Мне вообще странно слышать в нашей стране негативные оценки личности Ницше. Есть замечательная книга «Письма Ницше», где тоже можно познакомиться с закулисьем его личности. Посмотрите – прекрасные манеры, стиль, достоинство, эстетизм и глубокомыслие во всем. Этот «декадент» два раза добровольцем отправлялся на фронт, и вряд ли кто-то из его критиков способен похвастать таким фактом своей биографии. Дело тут вполне ясное – низший тип пытается стянуть Ницше к своему уровню понимания и восприятия человека, чтобы разрушить его вершину, свободную и мощную мысль.

В.С. Так что перспективы ницшеанства в нашей стране весьма сомнительны, да и опасны. В одном фантастическом рассказе собрание лучших ученых должно было решить: можно ли открыть или задействовать некий странный объект, случайно оказавшийся в распоряжении человечества. Главный авторитет, светило, всех убедил, что ничего опасного или серьезного произойти не может, так что можно смело идти на эксперимент. Сделали, где-то что-то поменялось, сдвинулось время или пространство, неважно, все вдруг зачмокали жабрами со словами: вот видите, ничего страшного не произошло, зря боялись. Вот так может случиться здесь с ницшеанством.

Лично для себя я с Ницше прекрасно разобрался и могу сказать, что говорить о нем, его не цитируя, просто невозможно. Всем своим оппонентам я всегда говорю: можно иметь своё понимание Ницше, но пусть оно опирается на точные цитаты, иначе не избежать его элементарного непонимания и извращения. Ведь этого непонимания Ницше не избежали и многие великолепные европейские умы! Тот же Шпенглер, будучи, по сути, продолжателем идей Ницше, постоянно промахивается в своей критике Ницше. Он пишет, например, о творчестве Ницше как о «мужестве безвкусицы», где, мол, биологию конефермы протаскивают в человеческую культуру. А у Ницше есть одна великолепная фраза о морфологии, которая занимается только описанием, но ничего не объясняет, по сути. Так вот в своей последней работе о Ницше я пишу об этом странном понимании Ницше у Шпенглера, который плохо его понял, зато узнал немало о своей морфологии.

Д.Ф. Да, соглашусь с Вами, что ситуация с восприятием идей Ницше даже выдающимися мыслителями Европе оставляет тяжелое впечатление. Я даже задумал эссе на тему «Друзья Ницше» с подзаголовком «всемирный антиницшеанский клуб».

В.С. Само это непонимание и есть верх наглости и безвкусицы, когда Ницше приписывают идеи конефермы, фашизма и прочих несуразностей вроде батальонов сверхчеловеков.

Д.Ф. Людей, вникших и последовавших за Ницше, по всему миру единицы. Все остальные в философском смысле движутся по накатанной схеме христианско-гуманистической парадигмы (особенно Германия с её христианскими, демократическими и социалистическими партиями), а все их тексты, повторюсь, есть лишь шлак этой распадающейся и уже нежизнеспособной культуры. Просто диву даешься, как можно после Ницше писать подобного рода гуманитарную ахинею.

В.С. Ницше современному массовому миру, по сути, не нужен. Он нужен только тем, кто смотрит в будущее и, в частности, в будущее образования и философии.

 

См. также: Садовников В.Н. Авторский курс «Чему учил и чему не учил Заратустра»

Страницы: 1 2