Евгений Световидов (2014 год)

Страницы: 1 2

Встреча с Евгением Световидовым

2014 год

 

Евгений Анатольевич Световидов — философ и культуролог, заместитель руководителя российского подразделения меритократического движения A.R.E.S.по идеологической работе и связям с общественностью.

Беседа после доклада на научной конференции в МГУ «Фридрих Ницше и новые стратегии философского поиска».

 

Д.Ф. ARES, Тверь, меритократия. Расскажите, как всё это связано.

Е.С. Тверской регион - это особая пассионарная земля. Тверь — древнейший русский город, который боролся с Москвой за право быть столицей Руси, сжигался московитами и ордынцами.  Впоследствии Родина Бакунина. Здесь творил Достоевский, Крылов.  Салтыков-Щедрин был вице-губернатором. Островский писал «Грозу». В 90-х годах прошлого века в Твери произошла попытка государственного переворота, организованная несколькими местными жителями: предпринимателем и школьным учителем, совершенно невменяемыми монархистами, которые взяли штурмом отделение милиции, захватили оружие и выпустили заключённых, намереваясь создать из них собственную армию. Одного из организаторов этого нападения до сих пор ищут.

Д.Ф. Как всё это связано с меритократическим движением, которое Вы собой олицетворяете?

Е.С. Учитывая славную историю тверского края, возможно в какой-то степени примечательно что одна из первых ячеек движения ARESв России возникла именно среди тверского студенчества. Это различные формы политической борьбы, которые Мы изучаем, и в которых участвуем, сотрудничая с различными политическими движениями, с которыми Нам по пути на данном историческом этапе.

Д.Ф. Странно было бы видеть аристократические знамена рядом с флагами социальной черни.

Е.С. Дело не в самом восстании черни, которое давно стало свершающимся и продолжающимся фактом, а в том, ради чего это восстание совершается. Например, сегодняшние украинцы борются за свою евро-интеграцию, и если тамошние меритократические силы смогут поучаствовать в этой борьбе, засветиться в ней и получить дополнительные политические очки, это будет очередной шаг к их собственной цели. Однако, пока мы их там не видим, и, вполне возможно, что Меритократическая партия Украины руководствуются именно Вашей логикой, не участвуя в баталиях украинской черни.

Д.Ф. Вы полагаете, что на Украине меритократическая идея развита лучше чем в России?

Е.С. Выглядит это именно так. На Украине более благоприятная политическая среда для формирования и развития оппозиционных партий. Многие российские оппозиционеры (настоящие, а не либерального толка а-ля-Эхо-Москвы) нашли себе пристанище на украинской земле. Много российской радикальной молодежи бежало на Украину от преследований российского государства, чтобы продолжать отстаивать свои взгляды. Украина – это, с одной стороны, иностранное государство, а с другой стороны, она наиболее близка по менталитету к России. У ARES на Украине тоже есть своё подразделение. Кроме того, у нас сейчас очень хорошая ротация кадров, - во главе многих региональных подразделений стоят очень молодые ребята, 19-20 лет. А молодежь всегда была барометром любого политического движения. Относительно событий на Украине в движении широкий плюрализм мнений, недоступный для любой иной политической организации. Часть украинского актива участвовала в событиях на Майдане, направленных на борьбу с режимом Януковича и пыталась создать в украинском «Правом секторе» своего рода ницшеанскую фракцию. В тоже время официальная позиция руководства украинского подразделения ARES, возглавляемого молодым студентом из Луганска Олегом Мамоновым всегда была пророссийской, и в настоящее время он активно участвует в развитии событий "Русской весны".

Д.Ф. Российская молодежь способна адекватно воспринимать меритократические идеи?

Е.С. Я тоже сначала скептически относился к совсем молодым людям, но, пообщавшись со многими ближе, убедился в их достаточной зрелости для таких идей и в том, что по своему интеллектуальному потенциалу они нам с Вами не уступают ни в чем. Это было для меня своего рода открытием: есть много молодых людей, живущих в Наше время, казалось бы полностью пропитанное эгалитарным духом, которые по своим тенденциям, знаниям, тяге к классической культуре во многом превосходит большинство современных зрелых «интеллектуалов». Их мало, но Наше движение по определению не может быть многочисленным.

Д.Ф. Дайте угадаю: аресовцев на сегодня не может быть более 300.

Е.С. Это весьма оптимистично, если только вместе с «сочувствующими», которые будут готовы к нам присоединиться в случае серьезных социальных катаклизмов. А так – да, эта цифра на сегодня, возможно, Наш потолок. Группа «Ницшеанцы», редактируемая Мной в одной из социальных сетей, набрала около 800 человек, но там, наверняка, много случайных людей. Достаточно мало субъектов, которые бы в своей идеологии и повседневной жизни последовательно руководствовались ницшеанским виталистически-ориентированным критерием оценки.

Д.Ф. ARES попал под прессинг власти после болотных событий?

Е.С. В событиях на Болотной Мы уже не участвовали. Либералы полностью слили всё протестное движение в рамках Национальной ассамблеи. Мы вместе с нацболами и националистами в оппозиционной коалиции «Другая Россия» (где от движения ARES было два депутата) стремились к радикализации протеста, а либералы занимали более соглашательскую позицию. Поэтому, когда управление Национальной ассамблеей полностью перешло в руки либералов, Мы посчитали Наше дальнейшее участие в ней бессмысленным. Либералы занялись дележкой шкуры не убитого медведя, распределяли между собой должности в будущем правительстве, не имея совершенно ни какой власти, ни предпосылок к тому, чтобы она у них появилась. Это чисто кабинетная бюрократическая болезнь, которой болеют все либералы и коммунисты, особенно когда они собираются в своем «тесном кругу». Тем всё и закончилось.

Д.Ф. Так было на ARES реальное давление силовых структур государства?

Е.С. Любая оппозиционная организация в России подвергается государственному прессингу. Сотрудники ФСБ и отдела УБОП по борьбе с экстремизмом проводили с Нашими активистами душеспасительные беседы (особенно после появления на здании тверского управления ФСБ нехороших надписей за подписью ARESJ; после бесед количество этих надписей только увеличивалосьJ). Было некое весёлое противостояние.  Всё это рабочие политические моменты, которые Нас не пугают. Если человек идет в оппозиционную политику, он изначально понимает, что у него не будет славы, наград и почестей, а будут преследования и решетки. Это здоровый, решительный фатализм. Только земля обильно политая кровью и потом Героев может чего-то стоить.

Д.Ф. Понятно. Но вот вопрос: поскольку Вы называете своё движение ницшеанским, можно ли сказать, что в его идеологической основе лежат именно ницшеанские идеи?

Е.С. Да, это так. Но ницшеанский дискурс несравненно шире нежели просто  философские труды одного Фридриха Ницше. Согласно взглядам Ницше парадигма модерна, демократические и социалистические тенденции европейского общества усиливающиеся в период с 18-19-го вв. ознаменовывают собой начало катастрофы более ужасной чем упадок средневековья. Позитивную программу действий мыслители ницшеанского дискурса, начиная с самого Ницше и заканчивая Освальдом Шпенглером, ЮлиусомЭволой, Хосе Ортегой-И-Гассетом, Аленом де Бенуа и ГийомомФайем видят в формировании класса новой знати, который был бы в состоянии выступить против декадентских тенденций современного общества. Аналогичная ситуация, например, с марксизмом, который не связан исключительно с произведениями Маркса, но включает в себя еще целую плеяду мыслителей, экономистов, политиков, которые после Маркса развивали его учение. Хотя лично для Меня философия марксизма есть лишь маргинальное направление политэкономии, которое приобрело такую популярность лишь потому, что однажды марксистские фанатики пришли к власти в России, а затем потратили массу сил и средств, чтобы издавать Маркса и Ленина миллионными тиражами на всех языках мира. Марксизм в области политэкономии, это как саентология в сфере психоанализа.

Д.Ф. Давайте вернемся к Ницше. Вы сами чем занимаетесь в рамках продвижения его учения?

Е.С. Изредка Я читаю лекции и веду семинары по философии Ницше, в том числе и в Московском университете, и в Институте философии РАН, для студентов и преподавателей. Узких специалистов конкретно по философии Ницше в России очень мало, не более 5-6 человек. Я могу назвать Валерия Садовникова, Игоря Эбаноидзе, Карена Свасьяна (с большой натяжкой, потому что от его интерпретаций Ницше порой волосы встают дыбом, однако он владеет немецким языком и теперь преподает бедным европейцам Ницше через призму штайнеровской антропософии). Еще могу назвать мало известную Наталью Александровну Суровегину, замечательного русского философа. Все остальные, кто читает лекции о Ницше, основательными знаниями в области его философского наследия не обладают, и потому их лекции могут носит лишь поверхностно-ознакомительный, но не содержательный характер.

Д.Ф. Ну а себя Вы видите среди именно таких вот узких специалистов по Ницше?

Е.С. Только у Меня нет энного количества публикаций, Я не имею какого-то веса или индекса цитирования в академической философской среде. Я этим принципиально не занимаюсь, Мне не нужны академические регалии, Я человек со стороны.

Д.Ф. Не возникает желания написать некую собственную книгу со своим новым подходом к Ницше?

Е.С. Не нужен никакой новый подход к Ницше. Последний прекрасно изложил всё в своих книгах, и о себе прекрасно написал в «EcceHomo», но, похоже, у Нас всем недосуг понимать всё это. Ницше либо совершенно не понимают, либо интерпретируют в полном отрыве от текста первоисточника, либо, подобно Свасьяну, объявляют, что все последние книги Ницше писал в состоянии уже близком к безумию, что за него уже писала некая вышедшая из-под контроля «машина стиля». Безумием автора вообще можно легко «объяснить» всё что угодно.

Д.Ф. А каков должен быть аутентичный подход к Ницше?

Е.С. Ницше прозорливо предупреждал своих последователей, чтобы его памятник не зашиб их, что нужно по возможности стремиться ощипать лавровый венок, который возложен на авторитет. Свои взгляды на философию Ницше Я изложил в Своих статьях на эту тему. Волю к власти Я интерпретирую как универсальный для мироздания принцип тенденции к преодолению противодействия. Делаю акцент на физиолого-центризме и виталистической ориентированности ницшеанства. Эта моя авторская интерпретация уже разошлась по Интернету как «общее место», потеряв всякую связь со Мной как первоисточником. Я писал и об образе сверхчеловека, интерпретировавшегосяпо всякому. Блюменкранц называл сверхчеловека «эстетизацией волевого порыва». Русская религиозная философия, которой понравилось слово, но не понравилось его ницшеанское содержание, понимала под ним образ Богочеловека-Христа. Национал-социалисты низвели идею сверхчеловека до уровня породистого животного. Есть даже понимание этой идеи в смысле дарвинизма и транс-гуманизма. Однако, вместе с тем существует доступное, но полностью игнорируемое мнение самого Ницше касающееся этой идеи, содержащееся в его книгах.  Настоящая трагедия Ницше в том, что его текст растащили на вырванные из контекста афоризмы, и до мнения самого автора не осталось никакого дела, потому что каждый придумал для его громких идей собственные интерпретации.

«Этот более ценный тип уже существовал нередко, но лишь как счастливая случайность, как исключение, - и никогда как нечто преднамеренное. Наоборот, - его боялись более всего; до сих пор он внушал почти ужас, и из страха перед ним желали, взращивали и достигали человека противоположного типа: типа домашнего животного, стадного животного, больного животного - христианина.

Человечество не представляет собою развития к лучшему, или к сильнейшему, или к высшему, как в это до сих пор верят. “Прогресс” есть лишь современная идея, иначе говоря, фальшивая идея. Теперешний европеец по своей ценности глубоко ниже европейца эпохи Возрождения, поступательное развитие решительно не представляет собою какой-либо необходимости повышения, усиления.

Совсем в ином смысле, в единичных случаях на различных территориях земного шара и среди различных культур, удаётся проявление того, что фактически представляет собою высший тип, что по отношению к целому человечеству представляет род сверхчеловека. Такие счастливые случайности всегда бывали и всегда могут быть возможны. И при благоприятных обстоятельствах такими удачами могут быть целые поколения, племена, народы»,

«Слово «сверхчеловек» для обозначения типа самой высокой удачливости, в противоположность «современным» людям, «добрым» людям, христианам и прочим нигилистам — слово, которое в устах Заратустры, истребителя морали, вызывает множество толков, — почти всюду было понято с полной невинностью в смысле ценностей, противоположных тем, которые были представлены в образе Заратустры: я хочу сказать, как «идеалистический» тип высшей породы людей, как «полусвятой», как «полугений»… Другой ученый рогатый скот заподозрил меня из-за него в дарвинизме: в нём находили даже столь зло отвергнутый мною «культ героев» Карлайля, этого крупного фальшивомонетчика знания и воли. Когда же я шептал на ухо, что скорее в нём можно видеть Чезаре Борджа, чем Парсифаля, то не верили своим ушам».

Когда Я ещё в возрасте 16 лет наткнулся на эти содержательные места в текстах Ницше, то сделал всё для тиражирования этих цитат, и для того чтобы они разошлась как можно шире.

Д.Ф. Постараетесь выделить самое главное отличие Вашего понимания Ницше от других?

Е.С. Моя идея состоит в том, что предшествующие поколения интерпретаторов Ницше совершали большую ошибку, когда пытались проводить некий анализ его философии и идей в отрыве от текстов первоисточника и полном пренебрежении к ним. С прискорбием можно констатировать, что многочисленные либеральные, христианские и коммунистические интерпретаторы Ницше так же поверхностны, предвзяты и тенденциозны, как и национал-социалистические. Первые предпочитают игнорировать социально-политические аспекты философии Ницше и его критику, направленную против базовых ценностей демократии и либерализма. Вторые, признавая критику в адрес исторического генезиса христианского учения, предпочитают игнорировать комплекс оценочных суждений Ницше по отношению к самому Христу, апостолу Павлу, изначальному и раннему христианству. Третьи, исходя из марксистских представлений, и не вдаваясь в изучение частностей, предпочитают либо заявлять, что Ницше был предтечей фашизма и идеологом крупной (реже мелкой) буржуазии, либо, забывая о его антикоммунистических взглядах, пытаются выкристаллизовать из него образ революционера. И наконец, четвёртые в интересах собственной пропаганды предпочитают напрочь забыть обо всех утверждениях Ницше, направленных против антисемитизма и национализма.

 В ряде случаев Ницше просто приписываются утверждения, которых он никогда не делал, для того, чтобы впоследствии «интерпретатор» с героизмом и отчаянием достойными лучшего применения опровергал эти утверждения, которые по сути являются его же собственными фантомами и заблуждениями, не имеющими к Ницше никакого отношения.

 По Моему мнению, философия Ницше, в первую очередь, определённый метод, это био-центричный подход, состоящий в препарировании ценности любой рассматриваемой идеологии на предмет их следования принципам поддержания и развития жизни. В рамках этого подхода любые религиозные, политические, этические, нравственные и моральные идеалы рассматриваются как средство обеспечения и развития форм физиологической жизнедеятельности и экспансии индивида или социума. Причина маргинальности ницшеанства в общественном сознании связана с тем, что в случае экстраполяции этого подхода на историю человечества, однозначно констатируется контр-витальность системообразующих постулатов большинства господствующих форм религиозных, политических и моральных систем.

Данное положение красочнее всего иллюстрируют следующие слова Ницше:

«Существует глубокое и совершенно неосознанное влияние декаданса даже на идеалы науки — вся наша социология служит доказательством этого положения. Ей можно поставить в упрек, что она знакома по опыту только с формой упадочного общества и неизбежно осуждена принимать свои собственные упадочные инстинкты за норму социологического суждения.
Клонящаяся к упадку жизнь современной Европы формулирует через эти суждения свои общественные идеалы, которые разительно похожи на идеалы старых, отживших рас.

Поэтому стадный инстинкт, завоевавший теперь верховенство, — представляет нечто в корне отличное от инстинкта аристократического общества — ведь от ценности единиц зависит то или другое значение суммы… Вся наша социология не знает другого инстинкта, кроме инстинкта стада, т. е. суммированных нулей, где каждый нуль имеет «одинаковые права», где считается добродетелью быть нулем…
Оценка, с которой в настоящее время подходят к различным формам общества, во всех отношениях сходна с той, по которой миру придается большая ценность, чем войне, но это суждение антибиологично, оно само порождение декаданса жизни… Жизнь есть результат войны, само общество средство для войны… Господин Герберт Спенсер как биолог — декадент, таковым же является и как моралист (видя в победе альтруизма нечто желательное!!!).
Мне посчастливилось, после целых тысячелетий заблуждений и путаницы, снова найти дорогу, ведущую к некоторому «да» и некоторому «нет».
Я учу говорить «нет» всему, что ослабляет, что истощает…
Я учу говорить «да» всему, что усиливает, что накопляет силы, что оправдывает чувство силы.

До сих пор никто не учил ни тому, ни другому — учили добродетели, самоотречению, состраданию, учили даже отрицанию жизни. Все это суть ценности истощенных.

Долгое размышление над физиологией истощения обратило меня к вопросу о том, насколько суждения истощенных проникли в мир общих ценностей. Достигнутый мною результат был до невероятности неожиданным, даже для меня, успевшего освоиться уже не с одним чуждым миром. Я открыл, что все высшие ценности, все, господствующие над человечеством,— по крайней мере над укрощенным человечеством — могут быть сведены к оценкам истощенных».

Д.Ф. Хорошо, давайте попробуем обсудить несколько важных ницшевских тем. Ницше утверждал, что Нигилизм, обращенный против нигилизма, порождает жизнеутверждающий, виталистический подход к жизни. Сам Ницше не был примером пышущего витализма, скорее наоборот, он был декадентом и сам это признавал не раз. Возникает резонный вопрос: каким образом именно в декаденте возникает такое небывалое жизнеутверждение? Что это за феномен?

Е.С. Этот феномен имеет два основных аспекта, о которых писал сам Ницше. Первое – это общая тенденция европейского нигилизма в целом, когда идёт пересмотр и переоценка всех религиозных, социальных и политических ценностей. Россию этот процесс тоже затронул по полной программе, найдя своё выражение в интеллектуальных метаниях русской интеллигенции конца 19, начала 20 века, которая раскололись на западников, славянофилов и массу других разных кружков, пробуя на себе самые разнообразные мировоззрения и верования. В европейском обществе, частью которого была и Россия, происходило интенсивное интеллектуальное брожение, неминуемо выливавшееся затем в социальные протесты, катаклизмы, войны. В то время было ещё непонятно, во что всё это выльется. Ницше одним из немногих предсказывал, что 20 век не будет веком гармонии и процветания, что противоречия человеческого  общества взорвутся и будут невиданные ещё войны за мировое господство, что будут такие социальные потрясения, по сравнению с которыми французская революция покажется лишь лёгким несварением желудка. В этом суть исторического нигилизма, когда отрицание прежних ценностей не говорит ничего о будущем, о будущих ценностях. Возникающая вариативность, хаос давали Ницше надежду на то, что на почве отживших ценностей возникнет что-то новое, более жизнеспособное.

Ницше не был постмодернистом, которые ратуют за полное упразднение любых общезначимых ценностей. Он ратовал за уничтожение старых ценностей и возникновение новых. Ещё одно из расхожих заблуждений относительно Ницше состоит в том, что он был аморалистом, т.е. хотел совсем уничтожить мораль и  ценности. Это не так. Ницше был не аморалистом, а имморалистом. Отличие последнего от первого состоит в том, что он отрицает и не признает только господствующую форму морали, но не отрицает и не исключает различных, альтернативных форм морали в принципе. Нигилистический хаос по Ницше – это некий примордиальный бульон, из которого только и может возникнуть новая и разная мораль.

Д.Ф. Да, Ницше признает, что вся его борьба против морали есть ни что иное как требование более сильной морали; что та мораль, которую он таким образом призывает, будет значительно превосходить ту, которую он отрицает.

Е.С. Да, и он вырабатывает этот новый принцип оценки, ценности: говорить «да» всему, что делает сильным, оправдывает чувство силы, говорить «нет» всему, что истощает, делает слабым, вызывает чувство слабости.

Д.Ф. Добро и зло заменяется на силу и слабость. И тем самым меняется ценностная и моральная перспектива.

Е.С. Да. Второй аспект психологический. Если мы возьмём любого основателя нового учения, любую пассионарную личность, мы увидим, что все они были относительно господствующих норм и правил безумцами и декадентами. Они всегда кричат громче всех, все эти апостолы Павлы, Робеспьеры, Ленины, и Ницше здесь не исключение. Как подметил еще Ломброзо, гениальность часто идёт рука об руку с психическими и физическими патологиями.

Д.Ф. Не означает ли это, что всякий, идущий вслед за Ницше, должен быть по сути близким ему по психотипу? Минус на минус дает плюс.

Е.С. Это зависит от исторической ситуации. Когда есть, что отрицать, из самого духа отрицания рождается новое утверждение. Если для Ницше борьба с религиозным идеалом была ещё актуальна, то для Нас она уже перестала быть таковой. Зачем пинать уже дохлую лошадь? Сейчас в России, когда коммунистическая идея почти полностью уничтожена, Мы не можем уже вернуться к религиозным идеям, потому, что любая национальная идея, призванная объединять граждан, не может быть религиозной, так как религия дробит людей по конфессиональному признаку. ARES полагает, что национальная идея должна быть вне-религиозна, и что такой идеей может стать аксиологический элитаризм, меритократия.

Д.Ф. По опыту: какие люди приходят в ARES? Декаденты? Пассионарии?

Е.С. Явных декадентов Мы к Себе не допускаем. У Нас жесткий личностный отбор.

Д.Ф. А кто осуществляет это отбор? По каким критериям? Ницше, как я понимаю, вы бы к себе не взяли, ведь он был декадентом.

Е.С. Ницше бы взяли J, потому что он не был дегенератом в полном понимании этого слова. Например, он не был алкоголиком. Или сифилитиком, как это пытаются ему приписать некоторые «знатоки вопроса». Ницше был крупным философом уже для своего времени, это выяснилось бы при самой краткой беседе с ним. Так что в Нашем отборе Мы руководствуемся прежде всего интеллектуальным уровнем и тенденциями личности.

Д.Ф. Т.е. самооценку Ницше себя как декадента вы просто бы проигнорировали.

Е.С. Конечно, потому что он очевидным образом выдающаяся личность. И именно в интеллектуальном аспекте. Большинство декадентов никаких плюсов для себя, особенно интеллектуальных, из своего декадентства не приобретают.

Д.Ф. Значит, объединяетесь по интеллектуальному уровню.

Е.С. Да, объединяемся. Мы не согласны с Вашим мнением, что вокруг Ницше не может создаваться никакого объединения единомышленников, потому что Ницше мол был певцом индивидуализма и противником любого рода союзов или любого рода малых сект. Такая позиция отрицает очевидные вещи, например, что человек есть социальное животное. Сам Ницше дословно писал, что его философия направленна в сторону иерархии, а не  в сторону индивидуализма.

Ницше полностью порвал с прежней парадигмой философской мысли, он разоблачил и отверг все виды религиозных и даже материалистических заблуждений, вырастивших современную ему социологию, которая видела норму только в больном стадном человеке. Ницшевская норма есть именно исключение – волевой и разумный человек, мыслящий иерархично и без всякой теологии.

Д.Ф. И Кант, и Гегель  были еще философствующими теологами.

Е.С. Ницше радикально разрывают эту европейскую христианскую традицию. Его слова «Бог мертв» относятся именно к гибели христианской цивилизации, её ценностей, а не к смерти некоего трансцендентного божества, которое когда-то жило, а теперь умерло. «Заратустра» полностью написан языком метафор, и Наша задача состоит в придании этим метафорам  смыслов, которые можно положить в основу понимания реальности.

Д.Ф. Мне понравилась ваша мысль о неизбежности победы меритократического обществаJ. Ваша логика очень проста и убедительна: либо возврат цивилизации к прежним формам, где меритократия была естественным состоянием, либо прорыв к будущим формам, которые без меритократии невозможны. Одну вашу фразу я специально записал: «человечество неуклонно развивается в сторону новой дворцово-храмовой цивилизации». Транснациональные корпорации постепенно приобретают черты новой формы государственности, что повлечет за собой необходимость их соответствующего символического оформления в виде новых церквей, дворцов и храмов.  Можете это прокомментировать?

Е.С. Таков принцип любой цивилизации, исторически всегда было именно так. В основе любого государства лежала какая-то религиозная идея, требовавшая своих воплощенных материальных символов, церквей, храмов, дворцов наместников бога на земле. Когда пуритане бежали из притеснявшей их Европы в Америку, они рассчитывали найти там землю обетованную, изначальный эдем, где живут нетронутые цивилизацией индейцы (как Адам и Ева), то есть они придавали своим усилиям сакральный христианский смысл. На этих идеях позднее возникли США. На религиозной идее пророка Мухамеда возник мусульманский мир. На ортодоксальном византийском христианстве возникла Российская империя. На христианских идеях Петра и Павла возникла в конечном итоге общеевропейская демократия. Я, как психолог, культуролог, религиовед, представляю все эти процессы достаточно подробно. Отсюда и Мои прогнозы, они являются не прогностическими выдумками, а плодом научного анализа исторических процессов прошлого, настоящего, а затем и будущего. Никакие законы, правила, юриспруденции не создают государств и общего направления мысли больших человеческих сообществ. Это делают только религии, религиозные идеи, которые сохранят это своё значение и в будущем. Людей несамостоятельных, глупых, зависимых всегда и во все времена будет больше, так что та или иная форма религии нужна будет всегда. Как бы браво ни развивалась наука, она создаёт всё больше и больше вопросов, на которые нет ответа, а значит, ответы будут снова формироваться с помощью религиозного психологического механизма веры. Транснациональные корпорации и консорциумы трансформируют, глобализируют не только экономику, но и политику, и государственное устройство. Территориальные, национальные государства уходят в прошлое, а новые образования возникнут на новых идеях и потребуют своего символического оформления. Либертарианство, как ведущая современная идеология, является прологом к грядущей тоталитарной диктатуре корпораций. Почему к диктатуре? Потому что, если в привычных государствах существует возможность для так называемой демократии, относительного плюрализма мнений, то в корпорациях таких возможностей мы не наблюдаем. Любой человек, сталкивавшийся с корпоративной этикой крупных компаний, может это подтвердить. Когда вся полнота власти перейдет к корпорациям, традиционные государства отомрут за ненадобностью. Во многих корпорациях уже функционируют свои кабинеты министров, они сами занимаются внешней и внутренней политикой, нанимают охраны и даже частные армии. Обычное государство им не особо нужно, нужна лишь территория, на которой они черпают  свои ресурсы. А поскольку капитал сегодня может свободно перемещаться по планете, принцип территориальности тоже перестает быть определяющим. В то же время корпорация – это замкнутая иерархическая система, и для большинства корпораций рано или поздно встает вопрос об идейном содержании их деятельности, о том, что именно должно происходить в головах у их многочисленных работников, подданных данной корпорации, чтобы они были лояльны и эффективно работали на цели корпорации. Появляется внутрикорпоративный патриотизм и другие интересные вещи. Иногда корпорации вырастают на религиозных идеях, и примеров тому масса, особенно в США: хаббардисты, мормоны, муниты ….  Во всех этих случаях экономический успех возникает в силу принципа доверия между единоверцами, объединившими свои усилия во всех областях жизни в ситуации враждебного окружения. Такие замкнутые на себе структуры быстро набирают силу и вес, в том числе и в экономике, а затем и в политике. В России таким примером могут служить старообрядческие общины, из которых вышла целая плеяда известных промышленников и купцов. Так что и у старых идеологических центров всегда есть возможность трансформироваться в нечто вполне современное. Но более вероятно появление новых религиозных идей и движений. В 20 веке мы стали свидетелями возникновения огромного количества новых религий, сект, мировоззрений, и их небывалого успеха. И 21 век не будет в этом смысле исключением. 

Страницы: 1 2