«Против священников нужны не доводы, а тюрьмы»:
Лекция об «Антихристе» Ницше. Часть 1
Источник: http://m-introduction.livejournal.com/477996.html
Преподаватель РГГУ, историк философии Дмитрий Хаустов о Фридрихе Ницше.
Что общего у Сократа с европейским нигилизмом, чем отличается учение Христа от христианства, как сильные превращаются в слабых и зачем жрецам злопамятность.
В прошлый раз мы говорили о сократическом типе человека в древнегреческой культуре, после которого все типы смешались.
Это хорошо видно на примере Платона.
До него, по мысли Ницше, философы представляли собой яркие типы: Сократ, Гераклит, Парменид, Пифагор.
А когда образование типов завершилось, началось господство массы.
Так увядает и погибает великая греческая культура.
Сократ здесь символизирует вырождение.
Он декадент и нигилист, который начинает изобретать «задние миры», идеи, с помощью которых он пытается осудить реальность.
Реальность виновата в том, что она недостаточно хороша, она не дотягивает до уровня «идеи».
У Платона в знаменитом «мифе о пещере», реальность — это тени на стене пещеры, и не более того.
Не говоря уже об искусстве, потому что искусство — это копии копий.
Искусство копирует реальность, которая сама по себе является копией.
Осуждая реальность, мы тем более осуждаем искусство.
Поэтому с поэтами, сколь бы прекрасными они ни были, Платону не по пути.
В прекрасном государстве философов поэтов не будет, они там никому не нужны.
Они все лжецы.
У Ницше выходит наоборот: Платон — это лжец, а главный лжец — это его учитель, Сократ.
Мало того, что лжец, еще и низший тип, вырожденец, чернь.
Кто такой Сократ?
Это сын каменотеса и повивальной бабки.
Мягко говоря, не аристократ, и именно с таких позиций Ницше осуждает Сократа.
Это важные мотивы, и они нам сегодня тоже понадобятся.
Мы будем говорить о христианстве, о христианской морали и о морали в целом.
В центре внимания у нас будут две поздние работы Ницше — «К генеалогии морали» 1887 года и «Антихрист» 1888 года.
Я озаглавил этот разговор «Ницше — Антихрист».
Казалось бы, громко сказано.
Однако ничего удивительного в этом нет.
И произведение называется «Антихрист», и некоторые письма Ницше подписывал Антихристом, наряду с Дионисом и Распятым (то есть Христом).
Как любопытно: он и Распятый, и Антихрист.
Как так?
В немецком языке эта интенция даже усилена.
В подписях Ницще стоит определенный артикль, и значит, речь идет именно о конкретном Антихристе.
Кто он?
Сам Ницше.
Но в переводе на русский язык есть два варианта: Антихрист и Антихристианин (вариант Михайлова).
Очевидно, это не одно и то же.
Антихрист — это противник непосредственно Христа.
Антихристианин — это противник христианства как такового (Церкви?!).
И Ницше это специально оговаривает: он разделяет Христа-человека и Христа-идею, Христа-учение.
Ницше не ругает Христа.
Он пытается понять, что это был за человек.
И приходит к выводу, что это был тип чистой невинности.
Он даже называет его — не пугайтесь — идиотом.
Но не в смысле ругательства.
Ницше прекрасно знал Достоевского, по которому идиот — это не какой-то дурачок, а святая невинность.
Этот человек не знал никакой корысти, не знал страдания, не знал вины и не знал греха.
Христос не учил о некотором «заднем мире».
Он учил, что царство Божие — не где-то там, на небесах, а в сердцах.
Это и есть реальный мир вокруг нас, и нам не нужен другой, с позиций которого мы будем осуждать этот.
Однако позже такого Христа начинают интерпретировать и превращать в догмат.
Этим занимается не кто иной, как апостол Павел.
И тут у Ницше появляется важная мысль — истинный создатель христианства и христианской морали вовсе не Иисус Христос, а апостол Павел.
Христос выступал против ритуалов, жрецов и против церкви, а Павел превращает самого Христа в эти ритуалы, жрецов и церковь.
Дело в том, что сам он — жрец, и ему нужны институты и догмы, а самое главное — «задний мир».
Ему потребовалось сделать человека виновным и греховным.
А реальность при этом оказывается поруганной с позиций этого «заднего мира».
Теперь реальность «нечиста».
Теперь человек обречен жить в надежде на мир вне него, который никто не видел и никто не знает кроме жреца Павла.
И все, что мы видим и знаем, — все это осуждается.
Очевидно, что какой-нибудь досократический грек презрительно усмехнулся бы такой ситуации.
Ницше высказывает агрессивную отповедь именно христианству, а не Христу.
И в свете этого он сочиняет «Закон против христианства» — небольшой листок в дополнение к «Антихристу», похожий на те, что вешают на столбах в поисках преступника.
Христианство здесь и есть этот преступник.
Ницше пишет: «Издан в день спасения, первый день первого года».
Он порывает с христианским летоисчислением, объявляет его ложным и продолжает: «Порочна всякого рода противоестественность. Самый порочный человек — священник. Он учит противоестественному. Против священников нужны не доводы, а тюрьмы».
Эта очень деликатная тему, и кому-то она не понравится.
Но ничего страшного, имеет смысл потерпеть и задуматься, о чем именно говорит Ницше.
Конечно, Ницше — не первый, кто обличал христианство, религию и мораль.
К примеру, до него были младогегельянцы.
Был Фейербах, у которого в работе «Сущность христианства» также можно найти агрессивную критику религии.
Его основная мысль, если немного огрубить, состоит в том, что боги — это выдумка человека.
Идея не новая и имевшая место еще в Античности.
Ксенофан Колофонский говорил что-то очень похожее, утверждая что, все народы изобретают себе своих богов, поэтому у эфиопов боги чернокожие, а у северных народов это будут рыжие или белокурые боги.
Фейербах также пишет, что мир богов абсолютно антропоморфен.
Боги создаются по образу и подобию человека, а не наоборот.
Можно не ходить далеко и вспомнить дедушку с бородой и на облаке.
Человек пытается выразить в себе некие черты, будь то надежды или страхи — это и есть боги.
Получается так, что то, что в народе было определяющей силой — воплощалось в образах богов.
Посмотрите на античный пантеон: сила, стать, утверждение — и сравните это со страдающим богом.
Здесь мы уже способны различать те инстинкты, которые были инвестированы в богов: сила это или слабость.
У Ницше были и другие предшественники в этом вопросе: Бруно Бауэр и Макс Штирнер.
И, как мы убедились, есть предшественники куда более дальние — греки.
Мы можем вспомнить софистов.
У нас слово «софист» понимается негативно, но так было не всегда.
Такое восприятие софиста оформляется только после Платона и означает ничего не знающего болтуна, которого старик-Сократ легко заткнет за пояс.
Но до Платона софисты ценились, напротив, очень высоко, потому что совершили подлинную революцию в философии.
До них в философии правили натуралисты, досократики, которые занимались космологией и природой.
А софистика — это антропологическая революция.
Человек становится центром философского рассмотрения.
И Сократ — пример того же движения.
Самый знаменитый софист Протагор говорил о человеке как мере всех вещей.
Раз так, то мера богов — тоже человек.
Другой пример — Продик.
Он занимался проблемами языка, изучал синонимию и пришел к выводу, что нет никаких абсолютных смыслов, но лишь огромное количество различных оттенков смыслов.
Это очень близко к Ницше.
Говоря о какой-нибудь вещи, мы можем в то же время говорить нечто совершенно разное.
Это сильный тезис против идентичности вещей, против абсолютизации смыслов, против сущностей.
У Ницше это превратится в перспективизм.
Еще пример — софист Трасимах.
Он говорил, что истина — это всегда выгода победителя.
Более сильный — именно в силу того, что он более сильный — насаждает свою истину.
Действительно, кто нам дает наши истины?
Они всегда спускаются откуда-то сверху победившей культуры и победившего мировоззрения, в котором мы себя находим.
Истина оказывается относительной, она зависит от силы.
Взгляд Ницше, как я уже сказал, перспективный.
Что это значит?
Смотреть можно с разных точек зрения и только так.
Может быть только точка зрения, а не абсолютная истина.
Мы смотрим на вещь определенным образом, и в силу этого инвестируем в нее свою истину, присваивая эту вещь.
Истина — это зафиксированные человеком в мире соотношения сил.
И он волен такое состояние назвать истиной.
В слово «истина» всегда включен какой-то абсолют.
Человек всегда ищет что-то безусловное, но ничего безусловного нет.
Такова мысль Ницше, и, конечно, далеко не только Ницше.
Софист Критий говорил, что боги насаждаются государством.
Власть имущие — это и есть те самые сильные, те победители, которые кормят нас богами и истинами.
Нужно помнить, что Ницше — прекрасный знаток античной мысли.
Все мотивы, которые мы указали, он прекрасно знал и продуктивно с ними работает.
Как?