Значение архива Ницше в формировании ницшеанства в Германии конца XIX – первой половины XX веков
Е.В.Щербакова
По изд.: Полигнозис, 2(35), 2009
Ницше становится одной из ключевых фигур в австро-германской культуре с конца XIX века. Жалуясь на затянувшуюся непризнанность на родине, философ писал в 1888 г. в «Ecce homo»: «В Вене, в Санкт-Петербурге, в Стокгольме, в Копенгагене, в Париже, в Нью-Йорке – везде открыли меня: меня не открыли только в плоскомании Европы, в Германии»1. Действительно, в Австрии идеи Ницше в 1875–1878 гг. инспирировали возникновение литературно-художественного кружка Энгельберта Пернерсторфера, в который, в числе прочих, входили будущий видный политик Виктор Адлер и крупнейший представитель позднего романтизма в музыке Густав Малер. В Копенгагенском университете критик и историк литературы Георг Брандес в 1887–1888 гг. читал вызвавшие брожение умов лекции «О немецком философе Фридрихе Ницше». В России «стартом» философского ницшеведения стало последнее десятилетие XIX века: образованные читатели, хорошо владеющие немецким языком, читали Ницше в оригинале; началом серьезного научного исследования идей философа в России стал год публикации очерка В.Преображенского «Фридрих Ницше: критика морали альтруизма» (1892)2. В июле 1888 г. Ницше писал: «Я пользуюсь немалым авторитетом и становлюсь, исподволь, весьма читаемым автором. Быть самым независимым умом Европы – это что-то. У меня в каждом городе, даже в Балтиморе, есть кружки почитателей»3.
Единого отношения к Ф.Ницше не сложилось. К 1887 г. стало очевидным «подпольное» влияние Ницше; сам философ признавал, что пользуется удивительным и в общем-то загадочным авторитетом «у всех радикальных партий (социалистов, нигилистов, антисемитов, христианских ортодоксов, вагнерианцев)»4. Хотя книги Ницше знали и аристократы, и образованные представители германского рабочего класса, реципиентом и транслятором его идей стала прежде всего интеллигенция. В буржуазных салонах, хранящих восходящую к XVIII в. традицию ферайнов, звучали литературно-музыкальные композиции по Ницше. Веймар, город Архива Ницше, перевезенного из Базеля, стал центром культа философа (роль верховной служительницы отвела себе фрау Фёрстер-Ницше).
Быстрота культурологизации Ницше, абсорбация его идей разными художественными стилями и представителями культуры обусловливалась художественным обликом его философии. Гипнотизирующий эффект ницшевского стиля формировал в восприятии образ демона или пророка, фигуры героической или патологической, но отнюдь не просто человека и ученого. К началу XX в. друзья и противники высказывались о Ницше в каких-то экспрессивных терминах – то он «слепящий небесный метеор», то «волк кровожадный, вышедший из леса»5.
Организацией, усилиями которой Ницше вошел в фарватер германской культурной жизни, стал Архив Ницше, основанный сестрой философа Элизабет в Веймаре в вилле на холме Silberblik (Луизенштрасе (ныне Гумбольдтштрасе), 37). До этого зимой 1891–1892 гг. Э. Фёрстер-Ницше организовала «ницшеанский кружок» в Берлине. В ноябре 1893 г. в Наумбурге был создан небольшой фамильный архив, располагавшийся в двух комнатах первого этажа в доме на Вайнгартен 18; в 1896 г. архив трансформировался в крупный культурный центр в Веймаре. Возможно, на выбор резиденции семьей Ницше (точнее, Элизабет, потому что она была наиболее деятельным членом семьи) повлияли глубокие культурные традиции Веймара и открытие в нем в 1885 г. национального музея И.В.Гёте и Архива Гёте, в 1889 г. объединенного с Архивом Шиллера. Г.Кансик видит в названии «Архив», а не более распространенное в Германии «Общество», «организаторский и культовый, антиквариатный научный аспект» и говорит о сохранении во всей истории учреждения напряженности между научными претензиями, культурно-политическими целями и религиозными потребностями6.
В крупном плане история Архива Ницше делится на два периода: с 1896 по 1908 гг. и с 1908 по 1945. До августа 1900 г. вилла Зильберблик была не только архивом, т.е. учреждением с соответствующими характеристиками, но и местом пребывания безумного философа: он жил в Веймаре три года, с весны 1897 по 25 августа 1900 г. Вилла обрела «ауру Ницше», сохранившуюся и после его смерти. Энергичная и абсолютно преданная брату, несмотря на духовную чуждость ему, фрау Фёрстер-Ницше полностью взяла под свой контроль деятельность Архива и успешно, в отличие от своего парагвайского предприятия, «колонизировала» «территорию Ницше». Н.Орбел справедливо отмечает незаурядные пиар-способности Э.Ницше, позволившие ей завоевать в чванливой академической среде Германии видное место для Архива как серьезного центра культуры7. На первом этапе (до 1908 г.) деятельность Архива протекала в двух направлениях: научно-литературном и организационно-коммуникативном, которое выражалось в проведении различных мероприятий и салонных встреч. Последнее включало возможность увидеть пребывающего в безумии философа, дом, личные вещи, корреспонденцию и фотографии, книги и рукописи Ницше.
Ницше предвидел учреждение посвященных ему исследовательских центров и возникновение культа вокруг своей персоны. С юных лет он сам стремился основать кружок-союз (литературно-музыкальное объединение «Германия» в Пфорта), монастырь, орден, новую греческую Академию. Безусловно, почитатели Архива указывали на эти школьные идеалы Ницше. «Philosophus radicalis», как он себя именовал, вполне осознавал свою гениальность и уже в 1884 г. был вынужден оградить себя от настойчивых попыток предприимчивых родственников получить материальную выгоду от этого родства. В 1884 г. Ницше пишет в Наумбург сестре и матери: «право издавать мои произведения, а также выпускать новые тиражи могу давать только я один; и распространяется оно еще на 30 лет после моей смерти»8 (последняя фраза явно имитирует категорическое требование Р.Вагнера экслюзивных прав байройтской сцены на «Парсифаля» на этот срок). Совершенно очевидно, что родственники Ницше хорошо запомнили следующую фразу из этого письма «Вот оно – то, что при определенных обстоятельствах может сделать меня состоятельным»: при помощи одного банкира – поклонника творчества Ницше – Элизабет Фёрстер-Ницше выкупила права на издание произведений брата у матери и дяди за 30 тысяч марок, и с 1888 года, когда ею была осознана знаменитость брата, ревниво следила за его контактами.
Основавшие Архив Ницше семейства Ницше и Элер общими усилиями создали культ гения и героя. Как торжественный ритуал праздновались даты рождения и смерти философа, велся календарь памятных дней, проводилась пропаганда его идей. Формы деятельности Архива отличались многообразием. К научной работе относилась систематизация наследия Ницше, ответы на многочисленные вопросы его поклонников, определение Ницше-стипендиатов. К общественной – проведение мероприятий, часто сопровождавшихся культурной программой; «курсы повышения квалификации по Ницше», практика индивидуальных и групповых экскурсий по вилле Зильберблик. Поскольку в конце века, когда развернулась деятельность Э.Фёрстер-Ницше, в Германии уже существовал яркий пример национального художественного культа, на первом этапе развития Ницше-Архив усиленно имитировал его характеристики и формировал свои реалии по принципу «зеркального отражения» байройтского предприятия.
В центре Байройта находится вилла Ванфрид, подаренная Рихарду Вагнеру поклонником его творчества баварским королем Людвигом II. После смерти композитора это здание стало домом для нескольких поколений семьи Вагнер до второй половины ХХ в., а его внуки Виланд и Вольфганг создали целую эпоху байройтской театральной режиссуры. Здание Архива Ницше – вилла Зильберблик в центре Веймара – появилось благодаря поддержке швейцарской меценатки Меты фон Салис, поклонницы творчества Ницше. Она предоставила виллу в качестве архива и жилого помещения, а затем продала Адальберту Элеру, а он – Э.Фёрстер-Ницше.
Усилиями Козимы Вагнер с 1883 г. до 30-х гг. XX в. время в Ванфриде было приостановлено: на своих местах остались мебель, фотографии, книги и произведения искусства, только смертное ложе Вагнера было перевезено из Венеции. Правнучка композитора описывает этот период так: «Ванфрид становится «живым» музеем. Визитеры со всего мира устремляются в «холл» со Стенвеем и бюстами Рихарда и Козимы работы скульптора Густава Китца и в «зал» с европейской библиотекой и Ленбахом на стенах. Многим Козима дает краткую аудиенцию в своем «лиловом» салоне»9. В Архиве Ницше не было возможности создать подобную роскошь, но зато посетители могли увидеть самого пребывающего в безумии философа. Один из присутствовавших на праздновании последнего дня рождения Ницше вспоминает: «длинная доска… верхним концом упирается в эстраду. Фиолетовая занавесь отделяет эту эстраду от помещения, в котором состоялось празднество, к окончанию которого… занавеси раздвигаются, и в кресле виден больной, одетый в подобие тоги»10.
По словам Г.Кансика, Ницше стал культовой фигурой путем самостилизации своей жизни и почитанию самых ранних приверженцев. Хотя превращение личности Ф.Ницше в предмет почитания произошло без сознательного участия философа, предпосылки для мистификации и героизации были заложены самим Ницше в часто сменяемом карнавале масок Диониса, Заратустры, Антихриста, сверхчеловека. Первоначально связав свою эллинистическую культурную агитацию с идеалами вагнерианства, философ придает ей самостоятельность, усиливая профессионально-научные и философские претензии. Современники приветствовали философа или вступали в полемику с ним с учетом миссионерского тона его произведений.
Эрвин Роде воспринимал в Ницше «Мистагога» и «брата по Дионису»11. Ульрих фон Виламовиц-Мёллендорф, влиятельный адепт классической филологии, разгромивший с ее позиций «Рождение трагедии из духа музыки», в своих поздних воспоминаниях с удовлетворением констатировал, что Ницше «сделал то, к чему я его призывал: отказался от ученой карьеры и науки и стал пророком некой иррелигиозной религии и нефилософской философии»12. Подготовленное уже в ранних произведениях философа «Евангелие от Заратустры» позволило воспринимать Ницше реальной ипостасью восточного пророка и изображать полуобнаженным с орлом и змеей, обвившей его голову. Письма и безумные туринские открытки отсылались «Ницше цезарем», «Дионисом», «Распятым»; «Закон против христианства» подписан «Антихристом». Подобные самоидентификации философа позволили толковать его безумие как «священную болезнь». Деятели Архива, друзья Ницше считали «предметом лицезрения и поклонения» прежде всего его судьбу, а не учение, и ощущали себя в веймарской обители философа «на святой земле»13.
Культы Вагнера и Ницше имеют знаковое оформление. Члены «Общества друзей Байройта» носили в качестве опознавательного знака значок с маленьким золотым кольцом на реверсе (эта традиция сохранилась и поныне). Знаменитые оперы Вагнера стали «застывшей иконой китча, эмблемой, формулой, культурным штампом»14: наряду с маленькими гипсовыми бюстами Мастера на ярмарках немецких и австрийских городов продавали изображения Лоэнгрина и ноты его арий на тарелках и чашках. Общество друзей Архива Ницше вело рекламную работу в том же ключе: публикации трудов, от дорогих до популярных в карманном формате, охватывали весь рынок; было налажено производство почтовых открыток с изображением виллы Зильберблик и Ницше, а также предметов декоративно-прикладного искусства с устойчивой символикой (Аполлон, Дионис, орел, змея и т.д.). Благодаря сотрудничеству с представителями стиля модерн, в частности, Генри ван де Вельде, семейное предприятие Элер – Ницше выпускало даже спички в коробках, украшенным стилизованным «Н».
Культ гения усиливается культом мертвого и могилы. Празднования, особые церемонии в честь усопшего и его героизирующее изображение конфигурируют элементы исторической личности и придают ей крупный масштаб. Могила Вагнера, как и до конца поддерживавшего его друга и родственника Листа, находится в парке виллы Ванфрид. Фёрстер-Ницше еще при жизни брата безуспешно пыталась получить особое разрешение на похороны брата в саду Архива. Ницше был похоронен в семейной усыпальнице в Реккене, и тело его было перевезено в Веймар позже, когда планировался проект Кеслера – ван де Вельде по увековечиванию его памяти.
Семья Вагнера, живущая на вилле Ванфрид, возглавляла ежегодные байройтские фестивали, собирающие немецкую и международную публику. Козима и дети композитора управляли архивом европейского значения и, согласно устному завещанию главы семьи, должны были заботиться о «торжественном исполнении произведений Рихарда Вагнера» (письменно эта воля была формализована в завещании сына, Зигфрида Вагнера)15. Семья Ницше-Элер, в первую очередь в лице Элизабет, руководила деятельностью Архива «для полного исследования Ницше в качестве опорного пункта для всех духовно-творческих, художественных и научных устремлений в духе моего брата Фридриха Ницше»16. Семья Вагнера как ядро фестивальной деятельности сосредоточила вокруг себя ряд дружественных структур, среди которых лидировало «Общество друзей Байройта». Благодаря кипучей деятельности Элизабет вскоре появилось «Общество друзей Архива Ницше», в которое входили Р.Роллан, А.Жид, А.Франс, Т.Манн, Г.д’Аннунцио, Г.Уэллс и другие (в будущем состав «Общества» поредеет после открытых контактов главы Архива с фашизмом).
В восприятии немецкой и мировой общественности Байройт воспринимается как центр монокультуры вагнеровских музыкальных драм, непрерывно функционирующий от эпохи Людвига II через две мировые войны до сегодняшнего дня. «Festspielhaus» («Дом торжественных представлений»), построенный О.Брюквальдом по проекту Готфрида Семпера на основе пожеланий Вагнера, рассматривался отцами-основателями «как место исполнения обновленного мифа, как немецкий эквивалент греческого образца – Дельфов»17. На эмблематических изображениях начала века здание Байройтского театра эманирует свет, проявляя свое сакрально-национальное значение. Претензия на центр новой духовности, художественной религии объясняет и расположение театра – в противовес деревенской церкви посреди селения, формирующей общину, он находится на возвышенности перед лесом Танненвальдом. Избранное месторасположение, смелое архитектурное решение ансамбля, конструкция зала, рассчитанного на полторы тысячи человек, в форме амфитеатра с прекрасной акустикой, и «дионисийское» превращение оркестра, скрытого от взглядов публики в оркестровой яме, в «мистическую бездну» (Вагнер), – все это создает театр нового типа, театр-мистерию для представлений возвышенно-вневременного характера.
Для Э. Фёрстер-Ницше было очень желательно создать подобный массовый центр «артистической метафизики» брата. Огромную помощь в канонизации Ницше ей оказали представители европейского искусства, искренне стремящиеся прославить имя философа. Перед первой мировой войной у Гарри графа Кеслера и архитектора Генри ван де Вельде возник план воздвигнуть в Веймаре храм-мавзолей Ницше, описание которого содержится в письме Кеслера Г. фон Гофмансталю:
«I. Для начала мы хотим объединить в нем искусство и природу (пейзаж, вид), как это делали греки и японцы для своих героев. Мы хотим на горном склоне с видом на Веймар создать нечто вроде рощи, через которую «торжественная улица» ведет к некому храму. Перед этим храмом на террасе, откуда открывается вид на Веймар и Веймарскую долину, Майоль должен воздвигнуть фигуру юноши – аполлонический принцип.
II. Изнутри мы мыслим храм по следующему плану. Справа и слева у стен по три каменных ступени, на которые во время празднеств, представлений возлагают подушки. В центральном помещении устанавливают стулья. В алтарной части нечто вроде низкой «сцены», подобие той, на которой стоит алтарь в церкви, и на ней – герма Ницше. Пилястры разделяют стены на три части. В центре каждой – большой рельеф Клингера, а справа и слева от него большие доски с надписями (афоризмы Ницше). Итого всего шесть рельефов (по три на каждой стене) и двенадцать таблиц. Освещение через боковое окно у входной двери и через низкие боковые окна над рельефами (никакого верхнего света). Я думаю, мест в этом холле на 200–250 человек, и на празднествах поминовения Ницше нужно как можно меньше докладов, всякой говорильни, а время от времени музыка, пение и прежде всего танцы (Рут сен Дени и т.п.). Поскольку рельефы внутри должны олицетворять дионисийство в мировоззрении Ницше, то музыка и танцы должны иметь соответствующее содержание. Аполлоническое начало выражается вовне: сначала в фигуре Майоля, а затем в живых фигурах. Это должно придать целому своеобразнейший и новейший характер.
III. Позади храма я предполагаю стадион, на котором могут ежегодно проходить соревнования по бегу, гимнастике, всякие состязания, короче, телесная красота и сила, которую Ницше, как современный философ, теснейшим образом связал с духовностью. Как уместно возведение вблизи христианской церкви больницы18, так уместно, что вместе с памятником Ницше возникает место, посвященное молодости и силе. Оно одухотворяет жизнь, как Христос – страдание»19.
Это документ может быть расценен как проект религиозного культа Ницше. Ницшеанская версия германского эллинизма сочеталась в проекте с актуальным олимпийским спортивным движением и традиционно популярной идеей национального памятника. Очевидна греческо-языческая модальность культа, поскольку в нем возрождаются нехристианские традиции (культ героев), в архитектурной форме дается конкурентная альтернатива христианству (госпиталь – стадион) и учитываются современные тенденции (развитие физической культуры и интерес к философии Ницше). В афоризме №117 «Воли к власти» говорится о первенстве здоровья тела, а не души; телесное здоровье расценивается как залог здоровья душевного. Е.Колесов обнаруживает почти цитирование Ницше Фридриха-Людвига Янца – пропагандиста «всенародной» физической культуры как средства возрождения немецкого духа после поражения в войне с Наполеоном20. Комитет содействия проекту Г.Кеслера впечатлял рядом известных имен: Г.д’Аннунцио, М.Барре, А.Франс, А.Жид, Г.Гауптман, Г.Малер, Ш.Морра, Э.Мунк, Р.Штраус, Г.Уэллс, А.Лихтенберг, профессор П.Рихтер и многие другие.
Осуществлению плана памятника Ницше в Веймаре помешал ряд обстоятельств, прежде всего первая мировая война, которая педалировала националистически-патриотические настроения в Германии. Проект же Кеслера был очевидно эллинистически-космополитичным. Э.Фёрстер-Ницше медлила с активными действиями в связи с этим и внешним происхождением заявленной ницшеанской инициативы. Думается, что в задачи Элизабет входило сделать образ брата не только константой социально-культурной жизни Германии, но и национальным символом-фетишем, компенсировать маргинальность жизненной ситуации философа государственной акцентабельностью его творчества. В биографии Ницше и многочисленных статьях она усиленно стремилась сделать Ницше респектабельным, устранив подозрения в патологии. Ницше глазами Элизабет с детства отличается крепким здоровьем, подорванным только во время войны; он пруссак-патриот, раненый в сражении за отечество; он любящий сын, брат, друг, святой человек, одинокий ввиду своей тонкой чувствительности и непонимания публикой великих произведений, сошедший с ума в связи с сверхдозой сильного снотворного. «Аварийные ситуации» ницшевского творчества создавали немало препятствий для «хозяйки» Архива: так, например, она хотела отсрочить публикацию «Антихриста», ибо опасалась конфликта с прусским законодательством, сурово карающим за кощунство. Задача превращения Ницше в германского национального героя была достаточно сложной, так как сами его произведения не способствуют этому и содержат множество критических выпадов в адрес и немцев, и самой Германии.
Подчеркивающий свою не только духовную, но и национальную «инакость» по отношению к соотечественникам-современникам (имеется в виду неоднократное, хотя и беспочвенное, упоминание философом о происхождении из старинного польского рода графов Ницки), Ницше был канонизирован семьей и – соответственно – контролируемым ею Архивом как символ германского духа, германской истории, Германии как державы. Слабые голоса оппонентов, припоминавших его славянскую генеалогию, тонули в общем хоре, провозглашающем его знаменем и критическим артикулятором национального бытия. Ницше изображался философом, столь тесно связанным с немецкой культурно-философской традицией, что адекватное понимание замыслов его произведений доступно лишь «посвященным», генетически связанным с этой традицией.
С 1908 г. Архив Ницше существует как научное учреждение общественно-правового характера, исследующее творчество Ницше и консолидирующее многообразные ницшеанские импульсы. Институциональная и функциональная структура архива включала общество архива Ницше, общество друзей архива, научный комитет по историко-критическому полному изданию трудов философа. Централизующую претензию веймарского архива усилил Фонд Архива Ницше, созданный Э.Фёрстер-Ницше 6 мая 1908 г. при финансовой поддержке крупного шведского банкира Эрнеста Тиля. Задачи фонда находились в полном согласии с уже выработанной стратегией Архива: «Фонд служит исключительно научным и общеполезным целям; имеет особую задачу длительно сохранять архив Ницше и обеспечить стипендии молодым людям из профессионального круга юристов, офицеров, писателей, художников и ученых»21.
Архив Ницше распространял рекламные письма, в которых позиционировал себя в качестве всеобщего центра постоянно растущего ницшеанского движения, захватившего все культурные страны. Внутри страны и за границей также существовали корреспондирующие с Архивом или враждебные ему комиссии по Ницше, такие, как кампания Хайнрих Штоллверк, различные премии имени Ницше, общество Ницше в Мюнхене или базельский «Контрархив». В правление Архива как акционерного учреждения входили члены семей Ницше – Элер (председателем стал двоюродный брат Ницше и соопекун Адальберт Элер), Гарри граф Кеслер, философ Макс Хейнце, Рауль Рихтер и врач Ганс Ваингер. Фамильная основа управления Архивом сохранилась до смерти майора Макса Элера в 1945 г.
Очевидно, что в Германии в конце XIX в. возникла своеобразная конкуренция ницшеанского веймарского культа во главе с Э.Фёрстер-Ницше и вагнеровского баварского движения под руководством Козимы Вагнер. Однако подразумеваемая конкуренция, корни которой уходили очень глубоко, была проблематична – не в смысле сопоставимости культовых имен Ницше и Вагнера, а по причине «проигрыша» Архива Ницше Байройту по ряду параметров. Главными из них были централизованность культа, его публицистическое оформление (Архив Ницше не располагал печатным изданием, подобному «Байройтским листкам») и личность лидера. Фрау Элизабет Фёрстер-Ницше не могла конкурировать с харизматичной Козимой, дочерью великого Ференца Листа, в первом замужестве баронессой, не могла сравниться с ее авторитетом в европейском культурном мире. Даже поклонников Ницше часто отталкивала деятельность Элизабет и провинциальная мелкобуржуазная атмосфера Архива, несоединимая с духом ницшеанства. В то же время руководительница Архива Ницше делала все для максимальной популяризации культа брата: она была членом многих авторитетных немецких организаций – общества Гёте, немецкого Шиллер-союза, общества Шекспира, общества Данте, общества Шопенгауэра, Немецкого общества против эмансипации женщин, Немецкого общества расовой гигиены (с 1913 г.), Женского ферайна Красного креста, Национального единого фронта и ферайна современного музыкального искусства.
Отношение Ницше к сестре очевидно амбивалентно, о чем свидетельствует синтез постоянного родственного общения, устоявшего даже перед неизлечимой болезнью, и чрезвычайно резких отзывов. Пассажи в опубликованных книгах и наследии весьма выразительны; в черновиках, тон которых Ницше всегда смягчал в окончательном варианте писем, Элизабет характеризуют словосочетания «наглая глупость», «бесстыжая бестактность» и «смесь идиотизма и дерзости… под соусом морализаторства»22. Известные попытки фальсификации текстов в переписке Ницше, предпринятые Элизабет, были направлены на «высветление» общей картины их взаимоотношений23. Послевоенное ницшеанство в полной мере использовало возможность возложить на Э.Фёрстер-Ницше ответственность за «черное ницшеанство», запятнанное фашизмом. Некоторые современные исследователи (К.Х.Хан, Н.Орбел) оценивают ее деятельность в более спокойном ключе, учитывая огромные усилия Э.Фёрстер-Ницше по сохранению разбросанных по разным квартирам Ницше в Европе материалов и преданность брату, пусть омраченную мелкобуржуазной ограниченностью и невозможностью разделить его духовно-интеллектуальный космос.
Архив Ницше при всей неоднозначности форм и методов его деятельности стал центрообразующей организацией ницшеанского движения, способствующей популяризации и монументализации философа. Надолго или временно, но он притягивал к себе поклонников личности и творчества Ф.Ницше, в том числе из России: гостями Архива в разное время были музыкальный критик и издатель Э.К.Метнер, дипломат и переводчик Ибсена граф М.Э.Прозор, публицист, переводчик и поэт М.А.Сукенников24.
Многие деятели культуры расставались с Архивом прежде всего по причине невозможности соединить собственные научные принципы с неусыпным патронажем общего дела со стороны Элизабет. Архивные «еретики» с течением времени присоединялись к противникам Архива, среди которых лидировали представители базельского «контрархива» с К.Бернулли, Ф.Овербеком и Я.Буркхардтом во главе (базельцы располагали большим архивом Ф.Овербека и маленьким архивом Ф.Ницше)25. В период между 1889 и 1910 гг. продолжается борьба за авторизованное полное издание Ницше, т.е. за выполнение задачи, поставленной Архивом со дня своего основания.
Ранние произведения Ницше почти повторили судьбу «Мира как воли и представления» А.Шопенгауэра, т.е. не имели коммерческого успеха; издатели жаловались на высокую стоимость складских помещений для непроданных экземпляров финансируемых автором произведений. К 1885 г. относится «крик души» Ницше: «Сколько же стыда постоянно, со всеми моими публикациями, мне приходилось преодолевать!»26. Однако контакты философа с немецкими издательствами не ослабевали. Уже летом 1886 г. Ницше писал другу Ф.Овербеку в Базель о своих издательских делах: «Фриц, похоже, придает большое значение тому, чтобы у него в издательстве был «полный Ницше» – так же, как полный Вагнер: соседство, которое мне тоже глубоко импонирует»27. К.Г.Науманн, ставший сотрудничать с новым автором с 1886 г. на первоначальных условиях тиража книг в 300 экземпляров за счет автора, с удивлением констатировал растущий спрос публики на книги Ницше и стал благодаря этому крупным издателем: огромные тиражи конца века были немедленно раскуплены. Задачу издания полного выверенного собрания сочинений Ф.Ницше поставил перед собой Архив.
«Архивная» фаза изучения Ницше страдала множеством издержек с точки зрения научной достоверности. С одной стороны, ближайшая родственница Ницше располагала всеми текстами – рукописями, заметками, корректурами, первоизданиями с авторской редакторской правкой. С другой – она сама не владела научным аппаратом для систематизации имеющихся фрагментарных данных и навязывала сотрудникам Архива задачи «сегодняшнего дня», противоречащие научной объективности. Наибольшие проблемы для исследователей поставило так называемое наследие Ницше как самая обширная и неупорядоченная часть его творчества. Наследие представляет собой 6 папок отдельных листов (фрагментов рукописей разных лет); 64 тетради в твердых обложках с заметками в афористической форме, размышлениями и набросками более крупных текстов; 46 тетрадей для заметок 1870–1889 гг. – синтез дневника с краткими ежедневными записями, черновиков писем, хозяйственных заметок и набросков новых идей; 47 «базельских тетрадей», сосредоточивших материал для «Рождения трагедии» и «Несвоевременных размышлений». Существуют также «школьные материалы», т.е. наброски и статьи периода Пфорта (около 1500), «студенческие материалы», т.е. филологические штудии университетского и раннего базельского периода (около 200), почти 1600 писем, личные документы – школьный аттестат, диплом доктора наук, счета, история болезни из йенской неврологической клиники. Дополняют находящийся в великолепной сохранности Архив наследственные бумаги – переписка старших родственников и теологические документы28.
К.Хан выделяет три фазы в истории публикации первого полного собраний сочинений Ницше, включающего запутанные материалы наследия. Первая датируется 1892 г., когда научным редактором собрания сочинений становится по праву дружбы Петер Гаст. Редакционная работа Гаста, согласованная с семьей философа и Ф.Овербеком, началась с выпуска второго – полного – издания «Заратустры» (первое издавалось в трех частях на средства автора тиражом в 40 экземпляров). С этого времени солидные тиражи книг Ницше в Германии вошли в традицию; отсюда берет начало неоднократно фигурировавший в критической литературе образ солдат вермахта, в ранцах которых «Заратустра» соседствовал с «Фаустом» И.В.Гёте и Библией29. К началу военных действий 1914–1917 гг. тиражом 150 тыс. экземпляров вышло специальное издание «Заратустры» в особо прочном переплете: его раздали солдатам, желая укрепить их боевой дух. Во время второй мировой войны история повторилась.
Издание собрания сочинений Ницше под редакцией П.Гаста было приостановлено после выпуска четырех томов30 волевым вмешательством Элизабет на том основании, что тексты выпущенных книг не буквально воспроизводили первоиздание. Гаст, ссылаясь на имеющиеся у него ницшевские корректуры первоиздания, таковых не представил, поставив под сомнение научную достоверность текстов.
Вторая фаза издания текстов Ницше (1894 г.) связана с научной редактурой Фрица Кёгеля – знакомого Элизабет по Берлину филолога, защитившего историко-философскую диссертацию. В этом же году он подготовил к печати 8 томов, включая сочинения, подготовленные к изданию самим Ницше, – «Антихрист» и стихотворения. Кёгель представил еще рукописи двух томов, вышедших из печати в 1895 г. и ненапечатанные сочинения, как «Философия в трагическом веке», «Об истине и лжи во внеморальном смысле», дополнения к «Несвоевременным размышлениям», а также избранные фрагменты из блокнотов и тетрадей 1869–1876 гг., расположенные в систематическом порядке. В 1896–1897 гг. он отредактировал еще рукописи двух других томов «наследия», избранные афоризмы из тетрадей годов 1876–1885, которые также были напечатаны, но как тома 9 и 10 быстро изъяты из обращения. Весной 1897 г. Э.Фёрстер-Ницше разрывает отношения с Кёгелем, и вторая попытка издать полное собрание сочинений Ницше не имеет успеха.
Третья фаза истории публикации «всего Ницше» датируется 1899 годом, когда редактором собрания сочинений вновь становится П.Гаст. Полное собрание произведений, писем, части музыкальных композиций философа было выпущено в свет к 1926 г. Несмотря на то, что главная задача, поставленная перед Архивом Ницше уже в его уставе, была выполнена, угроза потери «монополии на Ницше» в 1930 г. вынудила Э.Фёрстер-Ницше начать новый издательский проект. Его краеугольным камнем стала «Воля к власти» – любимая идея Элизабет, которая глубоко и неоднозначно отразится в политике и мировоззрении Германии. Для экспертизы текстов ею был приглашен философ Ганс Ляйзерганг и – позже – Ганс Эмге.
Преданная делу Архива Ницше, Элизабет использовала все возможности укрепить его позиции, будь то финансовая помощь или политическая поддержка. До самой смерти в 1935 г. она собирала пожертвования на «дело Ницше» от широкого круга лиц, включающего еврейских банкиров и лидеров тоталитарных государств (Гитлера и Муссолини), не забывая ответно отмечать их юбилейные даты телеграммами «с самыми теплыми поздравлениями» от Архива Ницше. Она делала правителям подарки (например, Гитлеру была вручена трость Ницше) и принимала ответные. Получив от ставшего канцлером Гитлера пенсию за заслуги в популяризации философа, она способствовала аннексии фашизмом Ницше и приветствовала регулярные визиты фюрера на виллу Зильберблик, широко освещавшиеся в прессе. Провозглашение Ницше предтечей национал-социализма заставляет вспомнить опасения философа еще в 1888 г.: «меня страшит мысль, что к моему авторитету будут прибегать совершенно не те и совершенно неоправданно. Но это – беда каждого великого учителя человечества: он знает, что при неблагоприятном стечении обстоятельств может стать для человечества злым гением – так же, как мог бы стать благословением»31.
Архивная политика тесных контактов с лидерами германского и итальянского фашизма приносила плоды. В 1935 г. рейхсканцлер дал указание архитектору Альберту Шпееру сделать проект перестройки здания Архива с целью его монументализации. Возросшему до государственного масштаба культу Ницше стали тесны рамки оформленного Генри ван де Вельде большого салона, в котором стоит рояль и украшенный цветами бюст Ницше работы Макса Клингера. Проект расширения Архива включил постройку рядом с виллой Зильберблик лекционного зала памяти Ницше, крытой галереи и библиотеки и был реализован в 1937 г. Восхищенное описание Рихарда Элера можно сравнить с неосуществленным проектом Гарри графа Кеслера 1914 г.
«С древних времен человечества мы знаем помещения, простирающие благодать для пробуждения и сохранения религиозных переживаний. Для усиления нерелигиозных – духовных, художественных, культурных, творческо-жизненных движений у нас нет соответственных мест. Подобное духовное место в ясно определенном направлении, родное место “Заратустры” и сущности Заратустры – зал Ницше. Его основная мысль должна развиться из плана строительства: цель всего строения – памятник Ницше и Заратустре. Его впечатляющее возвышение осенит мероприятия, чей вид сейчас пока не установлен, но может вырасти лишь из будущего; мероприятия, имеющие целью строительство обществ, которых желал Ницше, которые он обозначал как “союз ордена высших людей”, “школа воспитателей”, “трибунал культуры” и т.д. < > К возглавляемому памятником залу докладов примыкает помещение собраний, в котором под впечатлением великолепных далеких видов местности и в соединении с собраниями благодаря обмену мыслями и настроениями может создаться связь умов… К этому помещению ведет длинная крытая галерея, отделенная от памятника Ницше. Тут содержатся картины личностей, которые связаны с Ницше и его “Заратустрой”, от Сократа и Платона до Шопенгауэра и Вагнера и т.д.»32.
В создании памятника «Ницше и Заратустре» как кульминации проекта потребовалась помощь итальянского дуче, которого связывали с сестрой философа дружеские отношения еще с весны 1926 г., когда Э.Фёрстер-Ницше успешно организовала премьеру драмы Муссолини «Campo di Maggio» в Национальном театре в Веймаре. В интервью с Максом Элером Муссолини вспомнил юность и книги Ницше: «Я прочел их все без исключения. Они произвели на меня глубокое впечатление»33. К столетию со дня рождения Ницше Муссолини установил на туринском доме философа мемориальную доску и подарил Архиву греческую мраморную статую Диониса чуть выше человеческого роста; он также планировал написать эссе в юбилейный сборник. Перемещенная из римского Национального музея статуя была повреждена (отсутствовала правая рука с жезлом и значительная часть головы), но ценность подарка заключалась в его греческой аутентичности.
Контакты с национал-социализмом значительно пошатнули претензии Архива Ницше на стратегический форпост мирового ницшеанского движения. При национал-социалистическом режиме не только государственные, но и частные архивы были превращены в инструмент политики, и массивы хранящейся в них информации были задействованы государством для решения необходимых задач – например, генеалогических исследований и истребления евреев в Европе. «Архивы как искусственно сегментированная и классифицированная память о прошлом проходят путь от сопротивления тотальным идеологическим притязаниям к их легитимации и утверждению»34, – замечает В.Эрнст.
М.Фуко обозначает термином «архив» не документальное прошлое культуры, а систему дискурсивности: «это прежде всего закон того, что может быть сказано, система, обусловливающая появление высказываний как единичных событий»35. Системы управления производством и осуществлением высказываний соотносят понятие архива со сферой администрирования и позволяют не только консервировать информацию, но и подвергать ее обработке. Новейшее время акцентирует скорее актуальную дискурсивную память, а не память-памятник: по образному выражению В.Эрнста, «папка с текущим и пополняемым делом оказывается предпочтительней договора, написанного раз и навсегда»36. В эпоху Веймарской республики деятельность архивов осовременивается: в связи с политикой предоставления информации они активно участвуют в торгово-промышленных выставках и политико-педагогических акциях с целью продемонстрировать обществу преемственность явлений в различных сферах. Новые формы экспонирования архивных материалов создали новый тип взаимоотношений архивов с прессой, акцентирующей исторические связи социально актуальной информации. Многослойное содержание архива встраивается в идеологический нарратив и становится объектом регулированного доступа. В рецензии 1929 г. Вилли Хааса на подготовленное веймарским Архивом собрание сочинений Ницше звучало обвинение Э.Фёрстер-Ницше в спекулятивном конструировании разрозненных фрагментов культурного наследия философа и использовании их в политических целях путем произвольной компоновки и истолкования37. Деятельность главы Архива включила как манипуляции с документами на уровне их семантики (переадресат писем и замена неугодных имен кляксами), так и изменения микрофизики архивного хранилища – изменение нарративного порядка местами запутанных фрагментов труда Ницше, его своеобразное «переформатирование» в духе политической конъюнктуры.
Политизация Ницше закрепила позиции Архива в Германии до 1945 г., но создала этой организации почти геростратову славу в мировом ницшеведении. Этого не изменил факт децентрализации Ницше-фонда в Веймаре после закрытия Архива советской военной администрацией в декабре 1945 г. Рукописные материалы были на длительное время перемещены в Государственный архив Гёте и Шиллера в 1949–1950 гг., книги философа и литература о нем – в Библиотеку герцогини Анны Амалии. В настоящее время вилла Зильберблик функционирует в качестве музея Ницше, а новое здание Архива превращено в веймарский радиоцентр.
1 Ницше Ф. Соч. в 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 723.
2 См.: Синеокая Ю.В. Восприятие идей Ницше в России: основные этапы // Фридрих Ницше и философия в России. Сб. статей. СПб., 1999. С. 11.
3 Цит. по: Фридрих Ницше и философия в России. Сб. статей. СПб., 1999. С. 324.
4 Ницше Ф. Письма. М., 2007. С. 271.
5 Joel K. Nietzsche und die Romantik. Jena & Leipzig, 1905. S. 68.
6 Cancic H., Cancik-Lindemaier H. Philolog und Kultfigur: Friedrich Nietzsche und seine Antike in Deutschland. Stuttgart; Weimar, 1999. S. 159.
7 Орбел Н. Ecce Liber. Опыт ницшеанской апологии // Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. М., 2005. С. 616.
8 Ницше Ф. Письма. М., 2007. С. 228.
9 Wagner N. Wagner Theater. Frankfurt a/M. u. Leipzig, 1998. S. 254.
10 Cancik H. Der Nietzsche-Kult in Weimar // Nietzsche Studien, Bd. 16, 1987. S. 413.
12 Willamowitz-Moellendorf U. v. Erinnerungen. Berlin, 1928, 128 ff.
16 Cancic H., Cancik-Lindemaier H. Philolog und Kultfigur. S. 170.
17 Wagner N. Wagner Theater. S. 11.
18 Вспомним, что Ницше упрекал Вагнера, «склонившегося перед католичеством», что герои его опер «постоянно в пяти шагах от госпиталя» (Ницше Ф. Соч. В 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 543).
19 Цит. по: Cancik H. Der Nietzsche-Kult in Weimar. S. 414–416.
20 Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. М., 2005. С. 752.
21 Cancic H., Cancik-Lindemaier H. Philolog und Kultfigur. S. 159–160.
22 Ницше Ф. Письма. С. 216–217.
23 О фальсификации текстов неоднократно писали сотрудники Архива – П.Гаст, А.Хорнэффер, Р.Штейнер. Фёрстер-Ницше ставится в упрек также произвольная компиляция 1067 посмертных фрагментов под общим заглавием «Воля к власти» в 1906 г. Денацификация Ницше в 1950–1960 гг. (К.Шлехта, Дж.Колли и М.Монтинари) на основании «не ницшевской» компиляции фрагментов разделила философа и его сестру. Это позволило опровергнуть утверждения тех, кто обвинял Ницше в идейном фюрерстве III Рейха, а его книги – в теоретической идеологии фашизма.
24 Подробно об этом см: Азадовский К.М. Русские в Архиве Ницше // Ф.Ницше и философия в России. СПб., 1999. С. 109–129.
25 Скрупулезное исследование этого аспекта деятельности Архива Ницше содержится в исследовании Д.М. Хоффмана: Hoffman D.M. Zur Geschichte des Nietzsche-Archivs / Elisabeth Förster-Nietzsche, Fritz Koegel, Rudolf Steiner, Gustav Naumann, Josef Hofmiller / Chronik, Studien und Dokumente. Berlin und New York. 1991.
27 Там же. С. 257. Эрнст Фрицш (1840–1902) был первым издателем Ницше.
28 Hahn K.-H. Das Nietzsche-Archiv // Nietzsche Studien. Bd. 18, 1989. S. 4–5.
29 В 1888 г. Ницше пророчески предрекает: «Моего «Заратустру» будут читать не меньше Библии» (Письма. С. 345). «Фауст» Гёте уже с момента публикации получил в Германии статус «светской Библии».
30 «Так говорил Заратустра», «Несвоевременные размышления», «Человеческое, слишком человеческое» и «По ту сторону добра и зла» вышли в собрании под редакцией Гаста как тома 2, 3, 7, 8 соответственно.
32 Cancic H., Cancik-Lindemaier H. Philolog und Kultfigur: Friedrich Nietzsche und seine Antike in Deutschland. S. 261–62.
34 Эрнст В. Архивация: архив как хранилище памяти и его инструментализация при национал-социализме // Новое литературное обозрение. М. №74 (2005). С. 135–136.
35 Фуко М. Археология знания. Киев, 1996. С. 128–129.
36 Эрнст В. Указ. соч. С. 139.