Страницы: 1 2

Встреча с Ларисой Гармаш

Лариса Гармаш, автор книги "Лу Саломе (удивительная история жизни и приключений духа Лу фон Саломе)". Этот дух горит на пределе и либо сжигает, либо переплавляет всё вокруг себя. Книга являет нам жизненный дух Лу Саломе, который как никакой другой, оказывается близким жизненному духу Ф.Ницше, а их дороги, переплетаясь между собой, высвечивают взаимную судьбоносность реальной жизненной встречи этих людей. Понять и явить это непросто, поэтому и самого автора предлагающейся вашему вниманию книги, Ларису Гармаш, можно смело отнести к тем редким людям, которые не только не боятся таких опасных дорог, где сталкиваются лёд и пламень, но и испытывают постоянную внутреннюю потребность в длительных прогулках по ним. Лариса - автор многочисленных переводов и книг: "Мифоанализ: введение в критику "темного разума"; "Антропологические парадигмы и мифологемы европейской философии"; "Философия человека: поиск пределов" (в соавторстве); издатель "Последних слов" Отто Вейнингера, которая попыталась распутать в своем послесловии экзистенциальную тайну его самоубийства.

Этот разговор в какой-то мере обязан "волне", вынесшей на берег закупоренную до поры бутылку с таинственным посланием 122-летней давности. Таинственна, конечно, не событийная канва происшедшего тогда, хотя как раз ее колоритность и приковывает к себе растущее число исследователей, беллетристов и режиссеров. Тем надежнее за сенсационным рельефом той истории сокрыт сверхбиографический срез, который Ницше любил называть "гранитом духовного фатума". И, может, это и к лучшему, - ведь Ницше любил скрываться под "мантией слишком яркого света"...

Шагнуть по ту сторону жизни и творчества - чтобы ожить в своем мифе. Как зажигают люди друг в друге волю к мифу?

И можно ли, балансируя между своим роком и свободой воли, выйти по ту сторону, где предначертанность и спонтанность сольются воедино?

Во встрече учавствует Лена Хейдиз.

Л.Г. То, что я встретила в Москве Лену - это судьбоносный счастливый случай. Я бы никогда не нашла бы здесь всех тех людей, которые мне были нужны.

Д.Ф. Мы, так или иначе, однажды всё равно бы увиделись.

Л.Х. Обычно я не задерживаюсь во всяких философских обществах. А тут почему-то сижу и чего-то жду. Потом подошла к ученому секретарю, Аде Кравченко и вижу - книжка лежит - "Лу Саломе". Я вытаращила глаза и спрашиваю - а как бы с автором познакомиться? "А вот и автор", - говорит та и показывает на Ларису.

Д.Ф. Вот сейчас, пролистав бегло твою книгу, я вижу, что многие материалы из неё уже есть на сайте и были они там аж с самого начала. Многие спрашивают меня о возможности больше узнать о Лу Саломе, но мне нечего было им отвечать. Теперь, благодаря этой твоей книге, многие найдут ответы на свои вопросы. Так почему Лу Саломе?

Л.Г. Откуда (и как далеко:)) идет мой интерес к Саломе? Это очень-очень давняя история. В 1991 году мне попалась на глаза ссылка о ней в черном двухтомнике Ницше под редакцией Свасьяна. (Надеюсь когда-нибудь поговорить обо всей этой истории и с ним...)

До этой ссылки я не смела надеяться, что моя idea fix "ницшевской тайны" может иметь плоть, кровь и даже тексты - что существовала на свете реальная Лу Саломе. Но опережающее ожидание такой фигуры жило во мне с самого начала знакомства с Ницше. А то, что я болела Ницше, об этом не нужны специальные рассказы. Мы его подпольно читали еще в 1986 году на первом курсе философского факультета Киевского Университета - еще в дореволюционных изданиях. Не помню уже, откуда мы их доставали, но нас за это еще и гоняли, "искариоты" стучали в деканаты и т.п.. Короче, Ницше я любила очень давно и у меня к нему было очень пристрастное, интимное чувство. Настойчиво тревожило ощущение, что там должна была присутствовать какая-то умопомрачительная история, что в его жизни должно было произойти нечто совершенно ни на кого не похожее. Иначе, на мой взгляд, человек не мог обрести тех "пальцев для нюансов" (игравших в том числе и его афоризмы о женщинах). Даже его противоречия, ошибки, утрировки только подтверждают глубину его опыта.

Это очень, кстати, очень здорово и красиво показано у Жака Деррида, подавшего Ницше как досконального знатока женщин со странным, я бы сказала, тройственным кодексом анти-про-феминизма (мой перевод его "Вопроса стиля" опубликован во "Всесвіте", популярном украинском конкуренте "Иностранки". Там же помещена моя первая статья о Лу - "Стиль и миф Фридриха Ницше"). Бездонный страх замораживает женщину на пути к Себе, ведь это означает стать Жизнью - такой один кивок, не более, позволила бы я себе в сторону ницшевского "дионисического приданого":) Кстати, в "Эротике" Саломе, которую я нынче подготовила к изданию, есть любопытные отголоски ее переживания этого ( в главе "Человек в ипостаси женщины").

Но вернемся в 1991 год: я наталкиваюсь на сноску в работе Свасьяна "Мученик познания", говорящую в двух словах о фигуре крайне загадочной и захватывающей... А может - болея Ницше, я втайне пожелала ему достойную его сверхженщину:). И вот однажды загаданное начало обретать реальные очертания упрямых фактов. В каждой шутке есть доля шутки, как и в каждой сказке - доля историчности...:)

Я начала копать. В сказке было много странных концов и недосказанностей. Пять лет собирала материалы и тексты Саломе и о Саломе с миру по нитке. (Чего стоит только ее огромная переписка с Рильке, - более 600 страниц текстов удивительной красоты! Перевод лучших писем я попыталась сделать...) И по мере своего продвижения я шла от загадки к загадке. С Саломе было так: на какой факт ее жизни ни наталкиваешься, - всюду кроссворд: мотивы непонятны, следствия противоречивы, виражи судьбы не предсказуемы...

Задумаешься ведь: Ницше было 37, а она была 20-летней девочкой. Ницше должен был уже в силу разницы в возрасте где-то загонять её в угол. По крайней мере, общаясь с ним, она впадала в бессоницу: он-таки ее серьезно нагрузил своими максимами, особенно впечатлив "вечным возвращением". А Лу была вообще впечатлительной и духовно восприимчивой как мало кто...

Надо сказать, что Ницше вел себя в истории с Лу достаточно двойственно. Он с самого начала предчувствовал, что его сестра Элизабет ее не потерпит. В своём первом письме к сестре, где упоминается Лу, Ницше специально написал, что "она довольно некрасивая, но толковая девушка, я рассчитываю пригласить её к себе в ассистентки". Но попытка затуманить дело не прошла: Элизабет насторожилась, нюхом почувствовав какую-то угрозу.

Не стану заниматься пересказом книги - ее, собственно, и вызвала к жизни попытка понять, почему они всё-таки с Ницше прервали начатый эксперимент, что произошло реально в той легендарной троице. Ведь с сегодняшними мерками к той ситуации подходить невозможно, - для той поры Лу выглядела просто какой-то инопланетянкой.

Л.Х. Она, кстати, и чисто внешне похожа на Ницше, особенно глазами и формой головы.

Как сестра родная. Надо будет обязательно написать её портрет.

Л.Г. Да глаза у неё такие же выразительные, как у Ницше, и очень выразительный разлет бровей... В молодости у неё еще не было слегка тяжеловатой, волевой нижней части лица. Потом многие отмечали в её облике что-то слишком властное. Вот, Дмитрий, смотря на её фотографии, Вам так не кажется?

Д.Ф. Да, более поздние фотографии отражают прямо-таки мужское, волевое лицо, умудрённое опытом. А вот на ранних фотографиях она совершенно нежна и женственна, особенно на той фотографии, где она в полный рост.

Л.Х. У Саломе с Ницше есть еще и какое-то внутреннее сходство, что общее есть в их физиогномике, в выражении лица.

Л.Г. Так что Саломе для меня была не просто интересна, она была неким вызовом. Я хотела её постичь. В украинском языке есть такое слово - "осягнуты", - это значит понять каким-то озарением, схватить изнутри, потому что мне кажется, что это был по-своему уникальный жизненный проект.

Про женщин -муз, типа Вагнеровской Козимы или Галы у Сальвадора Дали, мы много знаем, и я этот типаж, честно говоря, нахожу духовно спорным (при том, что отдаю должное и их вкладу и их человеческому шарму). Ницше с его обостренной честностью едва ли представим в таком симбиозе. Помнится, Вейнингер с его максимализмом назвал это "жизнью из вторых рук" - за спиной мужчины-творца: он считал, что в этой жизни каждый должен стоять с миром один на один и если судьбе брошен вызов, с ней не тягаются из-за чьей-то спины. А вот Саломе была другая, совершенно другая. Она ни за кем ни пряталась от жизни.

Она имела свой "проект невозможного", собственную творческую программу, а не программу оплодотворения какого-либо гения. И она была единственная (во всяком случае, я не знаю такой другой), которая совместила в себе эти две ипостаси - музы и творческой личности. Потому что женщин, которые выражали себя только творчески, мы также знаем достаточно, пусть их и не столь много как мужчин. Но тогда они, как правило, не выступали в роли муз для мужчин.

Л.Х. Не даром Ницше в Заратустре Лу называет жизнью.

Д.Ф. Ницше почти всегда сравнивал жизнь с женщиной. И я удивляюсь тому, как это было нами одинаково прочувствовано. Твои работы, Лариса, которые мне знакомы уже давно, стали лучшим подтверждением моих ощущений. Я не знаю, можно ли изобразить этот образ лучше, чем сделала это ты.

Л.Г. Это очень интересно, что ты чувствуешь также, - потому что мне в этом случае очень важен взгляд мужчины. Насколько я тестировала мнением о Лу философов, писателей, поэтов, художников, т.е. достаточно интересных самих по себе людей, я получала несколько осторожное суждение о ней, хотя и признающее её феномен. Но при вопросе: "А хотел бы ты оказаться рядом с такой женщиной?", - ни один из моих знакомых не сказал, чтобы он бы этого хотел.

Л.Х. Я вижу в Саломе некие андрогинные черты, она переворачивала все межличностные половые отношения, устраивая революции в отдельно взятой паре. Я думаю, что быть с Саломе - это всё равно, что стоять на краю пропасти. Недаром у Ницше везде возникает этот образ пропасти или бездны. Он с ней над ними настоялся в прямом и переносном смысле, и, в конце концов, туда и упал.

Д.Ф. Я не знаю, уместно ли говорить о некоем идеале женщины в лице Саломе, но то, что это некий особый вид, экземпляр (ибо говорить "тип" не поворачивается язык, - такие всегда единичны), - это очевидно. Однажды я хотел выразить своё понимание её феномена, но ... сделал лишь многоточие, т.е. оставил на будущее все свои представления и догадки о том, как она стала такой или как это с ней произошло.

Л.Г. Наверное, я шла схожим путём. Во многих вопросах я смутно чувствовала их происхождение и направление, но при отсутствии точных свидетельств, я не брала на себя риск безаппеляционно говорить о её мотивациях. Например, её замужество с Андреасом. Зачем ей понадобился этот брак с известным пунктом об отсутствии интимной близости, если она уже и так имела аналогичный союз с Паулем Рэ? Почему надо было разрывать союз с Рэ и вступать в брак с Андреасом?

Д.Ф. Так это был её исходный пунктик, из которого многое в ней вырастает. Это столкновение с необходимостью интимности в раннем возрасте на фоне высоких духовных запросов и ожиданий выливается в имитацию интимности в том возрасте, когда её игнорирование может указывать на инфантильность.

Л.Х. Мне представляется, что женщина, играя свою социальную роль и подходя к моменту близости, всегда начинает свои обычные женские игры - местожительство, беременность, ребенок и т.п. Если ты женщина, то тебя сама природа волей-неволей заставляет играть определенную роль. Так вот Саломе шла против своей женской природы по той причине, что она чувствовала в себе огромный творческий потенциал и понимала, что если она сейчас будет играть во все эти женские игры, то она не будет и не станет тем, кем она может быть.

Д.Ф. Я, конечно, с этим соглашусь. Только понимание этого к ней пришло несколько позже, а вот в 20 лет она, на мой взгляд, не могла этого понимать так сознательно чётко.

Л.Г. И тем не менее, что меня поражало в Лу при изучении её жизни - так это её совершенно неженская воля. Уже в 21 год она чётко знала - чего она хочет, что ей нужно, как поступать в сложнейших ситуациях. Этим она радикально отличается от всех прочих выдающихся женщин. И это для меня до сих пор является психологической загадкой.

Да, её бессознательные мотивации крайне интересны и необычны. Их истоки во многом - в том, что она была младшей и единственной сестрой шестерых братьев. Но интересно-то не ее субъективное ощущение исключительности и окруженности вниманием, а как она преломила это в презумпцию братства, излучаемую на всех мужчин с такой интенсивностью! Здесь уже начинают играть смыслы магического, алхимического сестринства... Но их я затрагиваю в книге, а сейчас во избежание повтора, предлагаю вариацию на тему Андерсена:): "Дикие лебеди по-петербургски" (в конце концов, примесь датской крови сближает Лу с великим сказочником, хотя ее фамилия по этой линии и переводится как "голубь" /Дуве/, а не "лебедь":)). Ведь для своих "великих братьев" она плела странные для посторонних глаз кольчуги из крапивы: они жалили им грудь (как и ей пальцы!), но то была цена Великого превращения... Да и молчуньей она была совсем как Элиза - уж мне-то как исследователю она своей сдержанностью и уклончивостью задала работы!:)

В отношении Лу Саломе, я думаю, что некоторые вещи, которые не объяснимы, могут объяснены неким сгустком духовного опыта, не выраженного явно в сознательной форме. Об этом я не пишу в моей книге о Лу, ибо это лишь мои гипотезы, но то, что сохранение ею девственности до 32 лет имеет связь с её феноменом, это очевидно. Самое скучное и ограниченное решение - выискивать здесь какие-то комплексы и фобии. Мне очень сложно сформулировать некое подобие своей догадки на сей счет, оно носит скорее мистический характер, - попробую в форме мифо-метафоры. Тот, кто читал Данте - помнит, что "на том свете" время течет вспять, то есть людям известно их будущее и неизвестно прошлое и таким образом, объем известного в отличие от нашего хроносчета не растет, а все время убывает. А теперь представим, что в нашем бессознательном темпоральный поток судьбы сходен с дантевским, тогда как сознание движется в привычном нам векторе. Возможно, в этом и состоит пресловутый феномен интуиции:). Тогда люди самые сенситивные и чуткие к своему бессознательному, невольно предвидя следствия каких-то поступков, зная что ли их "исход" - воздерживаются от каких-то выборов, дабы уберечься от того будущего, которое подспудно предрешено, а они бы хотели непредвиденности, новизны, негаданности. Но бессознательное помнит будущее и творит прошлое, тем временем как сознание творит будущее, помня прошлое - и вот когда-то наступает точка бифуркации - схождения, в котором сознание устает сопротивляться детерминированностью прошлым, а бессознательное - детерминированностью будущим. Коллапс! Или биг-бэнд: поступок-взрыв -

Весы не в силах перевесить:
Пылают знаки: Не убий! -

весы интуиции и разума, сознания и бессознательного, прошлого и будущего не силах перевесить и не в силах далее колебаться. Абсолютная взаимная аннигиляции сознания и бессознательного, разума и интуиции - абсолютная свобода. Лу примерно так и описывает свои ощущения по поводу своего поступка:"состояние, неподвластное ни уму, ни духу, ни мере: наступает что-то и захватывает, и ему отдаются, ничего не просчитывая и не сдерживаясь, и не довольствуются больше половиной, отдают и принимают без раздумий, без размышлений, почти без осознания, улыбаясь опасности, забывая себя, с распахнутой душой и бессильным разумом, и разве это не должно быть самым важным? Разве не в этом наш смысл, наше благородство?"

Д.Ф. Мне посчастливилось встретиться в жизни с похожей личностью женского пола, и лишь определенная судьба не дала мне возможности увидеть развитие её потенциала. Я думаю, что таковы проявления особого духа, рожденного из особой инициации духовного мира. Так что я, например, дал бы другой ответ на твой вопрос, обращенный к мужчинам.

Лично я благодарен судьбе за эту встречу и считаю, что любому мужчине просто необходимо столкнуться с такой женщиной. Такая женщина является высшим испытанием для мужчины. Мужчина, который способен быть с Лу, заслуживает высокой оценки. Я думаю, что мужчина, не прошедший инициацию такой женщиной, так ничего не понял ни в женщине, ни тем самым и в жизни. Если он и знает женщин, то простых и обычных, и он даже может гордиться тем, что он знает женщин, но он знает всего лишь женщин, а значит ни хрена не знает, потому что даже не подозревает о возможности существования женщины, подобной Лу Саломе. Лу представляет собой некую квинтэссенцию потенциально еще не реализованных в женщине вещей, её оптимально-максимальных возможностей, она может выступать прообразом женщины будущего, и я уверен, что рано или поздно такое понимание женщины утвердится, и прежде всего путём такого понимания женщиной самой себя. Идеал податливой, по-человечески женственной, семейной жены рано или поздно сойдёт на нет. Столкновение с такой женщиной как Лу может, например, породить нечто сравнимое с философией Ницше. Ну а столкновение с обычной женщиной может порождать православие, католицизм, индуизм, буддизм и т.п.

Л.Г. Я соглашусь c одной принципиальной оговоркой: это столкновение определяет не содержание порожденного, а к "высоковольтность" его накала. Ведь Ницше - это всё провокационное, всё существующее на грани выносимости. Именно в этом - комплиментарность с Лу; здесь они "попадают в такт". И неслучайно тем христианством, на которое вдохновила Рильке близость с Лу, так восхитилась Цветаева: "Ты один смог сказать Богу новое!" У самой Лу есть фраза: "Не новых богов создает религиозный гений, а новое горение в них". Но священное горение пророка соприкасает его и с огнем безумия...А ведь Лу назвала Ницше именно религиозным гением в своем эссе - еще при жизни его. Первая заговорившая о его роли. Первый выстрел в стену молчания.

Сложно строить догадки, могла ли в какой-то форме достигнуть Фридриха эта весточка сквозь узкие бойницы в крепостной стене его болезни... Но перед самой смертью он мечтал о том, что выйдя из лечебницы, он вновь встретится с Саломе и покорит её в этот раз уже подлинностью своей мужественности.

Есть мнение о том, что Лу как раз и свела Ницше с ума, - оказалась слишком сильным детонатором его нестабильности. Мы не знаем, что было бы, если их отношения продолжались в каком-либо виде. Но точно известно, что Ницше хранил образ Лу до самых своих последних дней. Будучи в психиатрической лечебнице он говорил о том, что у него есть два ангела: черный - сестра Элизабет и светлый - Лу.

Л.Х. Любые изменения в отношениях зависят от обоих сторон, поэтому дело не только в Лу, но и в Ницше. Ведь не всякий человек способен стоять или жить у края пропасти.

Д.Ф. Я бы сказал, что Ницше оказался слабее, неустойчивей к столь необычным отношениям, которые сложились у него с Лу.

Л.Г. Но она, между прочим, очень страдала из-за такого разрыва отношений с Ницше. И есть тайная связь между ее несбывшимся "невозможным" и тем, что в ее жизни было несколько попыток самоубийства - причины собственных странных срывов она, как и многое другое, унесла с собой. Тот, кто не увидел Саломе в свете этого контраста - сверхинтенсивности жизни и сверхсдержанности свидетельств о себе - тот ничего в ней не понял. Она не хотела, чтобы её жизнь могла быть дешифрована, она не хотела вокруг своего имени никакой шумихи. И те, кто видят в ее многочисленных "звездных дружбах" подоплеку некоего "пиара", мягко скажем, сильно ошибаются.

Л.Х. Это общее место всех обыкновенных человеков, которые во всяком необычном или великом деле начинают выискивать обычные же мелкие мотивы, соответствующие их пониманию и стремлению всё снивелировать до своего уровня. Тем самым эти люди только себя и выдают, ибо судить гения может только гений. А как гений писал, с кем спал и какой имел быт, - это неинтересно. Он может и делал это всё также как и все остальные, но у него было нечто, чего у всех остальных или нет впомине или находится в зачаточном состоянии.

Л.Г. Еще Гегель говорил: "Для лакея нет героя"...

Один мой знакомый из Киева сказал, что у него сложилось такое впечатление, что, если всерьез принять теорию реинкарнации (ну, или использовать её как метафору), то Лу представляла собой предпоследнее воплощение человека перед тем как он становится неким посвященным. Ну а при последнем воплощении она могла бы уже стать...

Д.Ф. (реплика) Сверхженщиной... (общая дружная усмешка)

Л.Г. Мне самой ближе понятие богочеловек, как последняя ступень человеческого развития. Как говорил Ницше и про себя: "Я тот предпоследний "х", который стоит перед последним "z". Но эта фраза заставляет помнить еще и об неуточненном "y"...:)

Д.Ф. Однако возносить Саломе на некую гениальную высоту тоже не стоит. Она была всё же в основном довольно ранимым и даже верующим человеком.

Л.Х. Превозносить не стоит, но разве не гениальна её творческая работа хотя бы в том, как она фактически оплодотворила своим явлением западную культуру?

Л.Г. Слава Богу, "хрестоматийный глянец" Лу грозит мало: впечатление такое, что она к утру растворится с любого пьедестала, даже если б кому-то вздумалось ее туда вознести. Она так не вяжется с любыми канонизациями: в ней нельзя обрести никакой образец жизни, она ничему не служит примером. Я искренне смеялась шутке Андрея Чернова - "Так говорила Саламандра": да уж, в пророчицы ее не обрядишь, и слава Богу.

Нас ведь тянет к ней совсем иное: желание остаться в недоумении, в мерцании непостижимого, пережить эту чреватость бытия всеми вероятностями... Лу, как и все, совершала какие-то ошибки, как все, она о чём-то сожалела. Но при этом она всегда всю себя ставила на карту и себя не щадила. Она мужественно жила.

И вообще, браться за биографию человека, к которому у тебя нет презумпции любви, - нельзя. Если тебе не нравится кто-то - ну так пройди мимо. Я категорический противник всякого рода обличающих биографий, даже если они действительно хорошо документированы, построены на хорошем фактаже и т.д.

Д.Ф. Мы можем определить феномену Саломе статус загадки и говорить о возможности бесконечного приближения к ней, но всё-таки стоит перейти поближе именно к Ницше. Лу была для него важным этапом и событием, но всё же не ею только он определяется. Такое мнение может сложиться из нашей беседы, однако это явный перебор и никто из нас, надеюсь, так не думает. Их встреча была, возможно, чем-то неизбежным и оба подходили к ней из своих судеб одновременно.

Л.Х. Она была акушером для его зрелых мыслей.

Л.Г. Ницше - это, конечно, не только этот опыт. Этот опыт надо видеть в аккорде всех других опытов, выпавших но долю Ницше. Но это важная нота в его мелодии, одна из почек его соцветия духа.

Я порой, взвешивая экстремальность этого опыта, вижу для себя Лу как попытку совместить в себе образ Снежной королевы и Герды. Сестра-спасительница и манящая бездна сияющего холода в одном лице. Она представляется мне окружённой болью Северного сияниия...

Д.Ф. (реплика) Она ведь из Северной Пальмиры.

Л.Г. Да, и добавь к этому еще ее любимую резиденцию в Финляндии...

Я, может, повторюсь, но мне видится, что жизнь Саломе - это жизнь человека, который готовится к последнему рывку. В этом смысле её последние слова столь же приоткрывают, сколь и углубляют ее тайну: "Я всю жизнь работала и только работала. Зачем?" Значит, что-то толкало её на такой путь, где она никогда в чистом виде не наслаждалась жизнью. У неё, несмотря на кучу возможностей, никогда не было достатка, она всегда была ограничена в средствах и сама себе зарабатывала на жизнь и все свои замыслы. Она жила гонорарами за новеллы, переводы и психоаналитические сеансы, которые она практиковала порой по 11 часов в сутки. Это последнее её усердие Фрейд даже назвал скрытым самоубийством. Например, когда надо было достать денег, чтобы Рильке привезти в Россию, она взяла все хлопоты по зарабатыванию на себя. Она за несколько месяцев написала такую кучу статей и маленьких рассказов, что этих гонораров им хватило вдвоём на поездку в Россию.

У меня есть "одна, но пламенная страсть", или мечта. Я считаю, что всё, что связано с Лу - это настолько сценическая, заряженная настоящим античным катарсисом, вещь, что не воплотить её было бы большим упущением для театра. Постановка о Лу так и просится на сцену.

Д.Ф. Я сейчас как раз читаю сценарий фильма Лиланы Кавани "По ту сторону добра и зла", который я со временем хочу разместить на сайте.

Л.Г. Вот это да! Я не смогла достать этот сценарий даже через итальянское посольство.

Л.Х. Фильм Кавани полная дешевка. Одни сексуальные мотивы героев, постель втроём и т.п.

Д.Ф. А я давно подбиваю Лену написать некую разрушительную рецензию на этот фильм, которая стала бы ответом понимающих людей на подобные попытки интерпретации этой истории.

/ *сноска Л.Г.: уже после беседы, при просмотре фильма Кавани, подаренного Дмитрием, оказалось, что там обыгрывается момент посещения Лу больного Ницше, где она говорит знаменательную фразу: "Начинается ХХ век - наш век, Фридрих!" И это один из самых удавшихся моментов этого спорного фильма - невзирая на то, что он, конечно, не подкреплен надежным фактажом./

Д.Ф. Расскажи, Лариса, пару слов о себе. Кто ты по жизни, чем занимаешься и т.п.?

Л.Г. Я закончила философский факультет Киевского университета. Живу всю жизнь в Киеве, и всегда была фанаткой своего города. В октябре, кстати, хочу сделать в рамках юбилейных ницшевских "сатурналий":) международную конференцию по Саломе в Киеве (надеюсь, как раз подоспеет издание "Эротики" Лу, свое предисловие к которой я рискнула назвать "Предчувствием христианской тантры":)).

Преподаю философию и психологию в вузах, и, соответственно, преподаю и Ницше. Сейчас проблема, как мы все понимаем, перевернулась: сложность не в том, чтобы ввести Ницше в программу, а чтобы не дать ему стать слишком "программным". Оградить от "пересічності" (это удачное украинское слово для, так сказать, "концентрированной заурядности") Создать повод к глубоко личной Встрече. Но такая стратегия - отдельная тема. А вообще подзаголовок моего учебника по философии (написанного в соавторстве и вышедшего в 2000 году) - "проблема пределов человека"...:)

Сейчас я в докторантуре Института философии, а на жизнь зарабатываю аналогично моей героине:) - переводами, публикациями и психоаналитической практикой.

И, конечно, к Лу я шла от Ницше, хотя к ней можно прийти разными путями, например, через Рильке или Фрейда. Еще в двадцать лет мне глубоко запала его фраза о том, что когда-нибудь все обстоятельства опять сойдутся в такой же узел и эта почка опять взорвется Фридрихом Ницше. У меня было такое ощущение, что существует сорт людей, ходящих под странным богом, в которых подобное хитросплетение опыта странно резонирует. Словно есть тайный орден тех, у кого всё так причудливо переплетено, что в них взрывается опыт Ницше, как некая обязательная составляющая.

Д.Ф. Я называю это духом Ницше.

Л.Г. И Лев Шестов, на мой взгляд, - тот философский Харон, который ближе всех к этому духу подводит. Мне надо было прочитать Шестова, чтобы увидеть в единой фуге жизнь и произведения Ницше. Может это и плохо, но он меня настроил к Ницше исключительно нежно. Я действительно представила себе этого человека, который и муху не мог обидеть, который был любимцем всех бабушек в пансионате (за что получал всегда самый сладкий виноград), и который в то же время в своих текстах так безогляден. Даже Вагнер, вспоминая историю о том, что в ответ на какую-то грубость, Ницше лишь покраснел и изумленно на него посмотрел, писал с восхищением, как бы он хотел быть таким, как этот Ницше (с его врожденным аристократизмом). Ницше стало просто стыдно за Вагнера. И этот штрих был ключевым для моего вчувствования в Ницше. Помните его вопрос: "Что есть благородство?" И его слова о том, что аристократизм определяется верой в себя, которую невозможно потерять. И в защите себя, и в борьбе за себя она не нуждается. Она просто - сила очевидности, которую не проигнорируешь.

Страницы: 1 2